— Андрей! Прекрати! — мой голос переходит на крик.

— Я же по тебе сума схожу! Я же для тебя все… Не могу без тебя.

— Ты же обещал! Я осталась с тобой.

Смотрит мне в глаза. Вижу, как в них вспыхивает ярость. Агония. — Будь моей! — крепче сжимает мою талию. — И я его вытащу. Всего лишь одно твое «да».

Я не в силах противостоять, не в силах вырваться. Напряжение нарастает. Вот она тонкая грань. Хрупкая, как стекло. Сейчас лопнет, как мыльный пузырь я просто не смогу сохранить верность. Верность человеку, которого люблю.

— Рано или поздно это произойдет. И я добьюсь своего! — пытается сорвать с меня одежду, в этот момент мне удается вырваться из его цепких рук.

— Хорошо! — восклицаю я и делаю два шага назад. Как же сложно мне дается это решение. — Хорошо! — внутри меня происходит настоящий атомный взрыв. — Помоги… Только помоги вытащить его из тюрьмы. Только помоги…

Тяжело дышу. Сердце выпрыгивает из груди. Слезы продолжают ручьем бежать по моим горячим щекам. У меня просто нет выбора. Он прав. Андрей так ловко, так тщательно все продумал, что я ничего не могу с этим поделать. Это тупик. И выхода нет. Лабиринт, из которого не выбраться. Паутина, в которой я запуталась.

Наконец-то он отступает.

— Извини, я был груб. Ничего не могу с собой поделать, когда вижу тебя. Еле сдерживаюсь.

— Может мне паранджу надеть? — в такой ситуации пытаюсь шутить. Пытаюсь делать хоть что-то. До конца не знаю, как себя вести с ним. Вытираю слезы, стараюсь найти то самое равновесие, которое поможет мне не поддаваться эмоциям.

— Думаешь, поможет? — смахивает пот со лба, поправляет свою белоснежную рубашку, которую я ему вчера гладила. По всей видимости, приходит в себя. Пронесло. Только вот, сколько еще мне будет так везти? В любой момент он может ворваться в мою комнату.

Уходит. Смотрю ему в след. Нормально поужинать не удалось. Как и последние события, которые происходят почему-то со мной. Что же теперь делать? Как же так. Я была уверена, что Марата выпустят под подписку о невыезде. Дотронулась до своего живота. Вот малыш, наш папочка в тюрьме. А мы его так ждем, так ждем. Всем сердцем и душой. Как же он там? Думает ли обо мне? Вспоминает? Никак не могу смериться, что он будет там в тюрьме. Что же я наделала! Я сама во всем виновата. Ругаю себя, казню. Всего один необдуманный поступок, из-за которого буду страдать всю свою жизнь.

Сажусь за стол, подпираю голову руками и вспоминаю нашу первую встречу. Еще тогда в холодном Новосибирске. Когда он поднял мою тетрадь с сердечками. И почему я его сразу не узнала? Нет, все же я его узнала, но никак не могла вспомнить, где я его видела. Его самые глубокие глаза. Самые красивые. Хочу, чтобы и наш малыш был похож на него.

Через несколько минут Андрей возвращается к столу. Успокоился, пришел в себя. Теперь его взгляд такой же легкий и ненавязчивый. Садится за стол напротив меня и словно ничего не произошло, произносит:

— Что же давай поедим. Что ты сегодня приготовила? Курицу?

Встаю из-за стола, смотрю на разбитую тарелку. Осколки хаотично рассыпались на светлом паркете.

— Ты поможешь мне? — спрашиваю и смотрю ему прямо в глаза. Может общий труд и правда сплачивает.

— Помогу. Помогу вытащить Марат из тюрьмы. Есть у меня одна идея. Но ты… Ты не откажешься от своих слов?

Опускаю глаза. Не знаю что сказать. Не хочу и еще миллион раз не хочу… Даже видеть не хочу его! Не то чтобы спасть с ним в одной постели.

— У меня есть выбор? — приседаю и начинаю собирать осколки.

— Нет. — Андрей тоже встает из-за стола и начинает помогать мне.

— Ты же можешь меня обмануть? — спокойно спрашиваю и совершенно не смотрю в его сторону.

— Ты тоже.

Повисло недолгое молчание. Мы почти все собрали. Затем поднялись и встали друг напротив друга.

— Сначала я его вытащу из тюрьмы. А ты сдержишь свое слово.

Быстрицкий

— Черт бы побрал этого Левина! — выругался вслух капитан. Он понимал, что Андрей слишком близко подобрался. И адвоката первоклассного нанял, и прошение подал. Если бы прокурор не был прикормлен заранее — Марат мог оказаться на свободе.

Быстрицкий вышел из кабинета прокурора, крепко сжимая белый лист бумаги в руках. Решил незамедлительно поговорить с Левиным. Кто знает, что у него на уме. Нужно, как можно скорее пресечь его инициативу.

Левин целый день находился в отделе. В конце месяца необходимо передать не раскрытые дела в архив, а еще в любой момент может нагрянуть начальство. За тонкие дела получить выговор, как раз плюнуть. Вот он и старался, как можно больше напичкать бумаги. «Если папка толстая, значит хорошо отработал», — так всегда говорил Быстрицкий.

Сам же Быстрицкий ворвался в кабинет, как ураган. В этот момент Левин сидел за своим столом и подшивал дела. В дальнем углу работала Юля за компьютером и спокойно смотрела в монитор. Такое появление шефа никого не удивило. В последнее время Быстрицкий слишком напряжен. Причем с поимкой киллера — лучше не стало. Он также выглядел бледно и взволнованно.

— Юлька выйди отсюда! — прикрикнул он, даже не посмотрев в ее сторону. Затем подошел к столу своего подчиненного и двумя руками облокотился на стол.

Полная тишина. Лишь слышен тихий цокот Юлиных каблучков. Она вышла из кабинета, виляя бедрами. Лишь когда за ней громко захлопнулась дверь, Быстрицкий язвительно сказал:

— Ты что творишь?! — он смотрел прямо в глаза своего собеседника и не сводил с него взгляда. Обросшее длиной щетиной лицо Быстрицкого, приняло серьезную гримасу. Казалось, что из его глаз сейчас будут вылетать сверкающие искры.

Андрей отвечал ему совершенно спокойно и никак не реагировал на его гнев.

— Что я творю? — отвечает вопросом на вопрос Левин, словно пребывает в недоумении. Ему было интересно смотреть, как злиться его начальник.

— А вот это что?! — Быстрицкий достает скомканный лист бумаги из внутреннего кармана куртки и тычет его в лицо Левину. — Ты зачем прошение подал? Тебя кто просил?!

Левин заметил, что он закипает. Лицо краснеет, вот-вот пойдет пар из ушей.

— Олег Леонидович! Я просто выполнял свою работу. Если бы вы не подсуетились у прокурора, то мое заявление одобрили, так как он имеет на это полное право. А он вам зачем-то понадобился. Так крепко прижали его. Профессиональных спортсменов в камеру к нему подсадили. Ой, не хорошо Олег Леонидович! Ой, не хорошо…

Быстрицкий не сдержался и взял Левина за грудки.

— Это ты сопляк, будешь меня учить, что хорошо, что плохо?! Да я тебя по стенке размажу! И пятна не останется.

— Ничего вы мне не сделаете. Пальцем меня не тронете. Вы же знаете влияние моего отца. Это он вас по стенке размажет.