«Я знакомлю людей с результатами исследований в области обратной связи и сложных переговоров. И они сливаются с моим опытом взаимодействия со слушателями в роли преподавателя, — рассказала Хин позднее в тот же день. — Процесс обучения не что иное, как переговоры. Вы торгуетесь за сотрудничество и доверие. Чтобы люди пожелали попробовать что-то новое. Либо чтобы признали свои ошибки, не уходя в глухую оборону. Мне приходится использовать навыки, которым я обучаю людей, в самом процессе преподавания».

Будь то обучение или посредничество в решении сложных конфликтов, Хин описывала предельный опыт распознавания сложных человеческих сигналов как «переход через реку»: «Бывают моменты, когда мой внутренний голос поглощен содержанием. Я думаю о том, как лучше объяснить тему и что сказать дальше. Но затем обязательно переправляюсь через реку. Тогда чувствую: весь материал уже под рукой. И внутренний голос полностью концентрируется на людях в комнате. Я пытаюсь прочесть все сигналы, которые помогут мне научить слушателей или способствовать их движению вперед. Материал будто идет изнутри меня, и это позволяет моментально реагировать на контекст. Далее все происходит в реальном времени».

«Опасно просто соблюдать правила, не осознавая последствия и возможности».

В 2014 году Маргрет Вестагер была назначена европейским комиссаром по вопросам конкуренции, ответственным за антимонопольную политику Европейского союза. В 2015 году она получила шквал сообщений с просьбами разобраться с подразделением Google в Европе и российским энергетическим гигантом «Газпром». Вестагер совсем не бюрократ, несмотря на почти 30-летний стаж в политической системе Дании.

«В бюрократической системе данные очень абстрактны. В основном это цифры и отчеты, — сообщила она. — Данные отлично подготовлены в техническом плане. Но очень сложно прочувствовать ту человеческую ситуацию, которая лежит в основе документов. Во что эти цифры в реальности выливаются для людей?»

Вестагер относится к своей работе как к непрерывному танцу между общим и конкретным. Евросоюз построен на обеспечении соблюдения правил. В этом и состоит ее роль. Но без детального понимания особенностей каждой ситуации политик рискует допустить огромные ошибки.

«Система нацелена на решение проблем общими способами, но нужно убедиться, что мы восстанавливаем баланс, — объяснила она. — Вот почему я никогда не принимаю решения на основе лишь, скажем, экономических данных. Необходимо прочувствовать ситуацию. Я не считаю это иррациональным процессом. Это полезный способ со всех сторон изучить вопрос. Возможно, использовать интуицию и сопереживание, а не только разум».

Вестагер недавно начала изучать поддержку, оказанную Италией, национальному производителю стали Ilva. Получив госфинансирование, компания смогла модернизировать завод в Таранто. Поддержка позволила Ilva — крупнейшему производителю стали в Европе — оптимизировать ресурсы. Согласно прогнозам, в будущем завод в Таранто станет вырабатывать столько же стали в год, сколько выпустили в 2015-м комбинаты Болгарии, Греции, Венгрии, Хорватии, Словении, Румынии и Люксембурга вместе взятых.

Не так давно металлургическая промышленность европейских стран и так потеряла массу рабочих мест из-за избытка дешевой китайской стали на рынках. И решение кажется очевидным. Поддержка Ilva правительством Италии идет вразрез с правилами свободной конкуренции. Это элементарный случай.

Но для Вестагер суждения никогда не выносятся по принципу «или то, или другое». Она принимает решения в широком диапазоне. Себя женщина видит не столько в качестве представителя власти, обеспечивающего исполнение правил, сколько в виде барометра постоянно меняющейся политической конъюнктуры. «Если вы закроете завод с 15 тысячами рабочих, то повлияете на целый регион, — сказала она. — Если вы не понимаете людей, территорию и — самое главное — ее потенциал для изменений, то можете в итоге уничтожить местную экономику. Опасно просто соблюдать правила, не осознавая последствия и возможности».

Вестагер относится к нормам так же, как великий шеф-повар подходит к рецептам. Она не цепляется мертвой хваткой за свои полномочия. Подход этого политика гораздо более гибкий. Суждения Вестагер выходят за рамки абстрактных правил, так как она каждый раз полностью погружается в контекст. Этому отчасти способствуют десятки лет на политической арене, где альянсы и электорат постоянно меняются. Но женщина также использует аналитическую эмпатию, чтобы лучше понять миры, например реалии Таранто.

«Для меня лучший способ установить связь с людьми — быть среди них, чувствовать, что они делают и на что способны. Но есть и вторая возможность — читать об их культуре. Я могу понять, каково быть молодым иммигрантом, благодаря литературе о взрослении на окраинах Парижа. Есть отличные произведения, дающие представление об опыте албанских беженцев в Италии. Не важно, что литература менее точна, чем цифры и отчеты. Книги описывают человеческий опыт, и это делает их правдивыми».

Вестагер видит главную трудность в том, чтобы оставаться бдительной при сборе этого типа данных в Брюсселе, где сосредоточена бюрократическая культура. «Из-за моей работы, — говорит она, — я защищена от реальности. Так не должно быть. Мне необходимо глубоко в нее погрузиться».

Сразу по прибытии в Брюссель новый комиссар по вопросам конкуренции изменила планировку офисов, чтобы устранить некоторые механизмы бюрократии. От реального знания, необходимого для служения избирателям, Вестагер отделяли не только ряды помощников. Даже расположение рабочего стола увеличивало дистанцию до предмета работы.

Политик рассказывала: «Между мной и ними стол, причем огромный. Это язык власти. Но есть еще один аспект проблемы. Я не имею ни малейшего представления о том, что делают, чего хотят и в чем нуждаются люди. Моя восприимчивость заблокирована. Сотрудники не видят необходимости в том, чтобы отвечать за свои слова. Ведь они оказались в ситуации, в которой мы не равны».

Вестагер называет дистанцию, которую бюрократия создает между людьми с разными властными полномочиями, «бездной показухи». Она отодвинула стол в сторону, чтобы сразу устанавливать прямой контакт с посетителями. Так можно было лучше разрядить обстановку и сделать общение более динамичным. Теперь у женщины был полный доступ к посетителям, и наоборот.

«В чем-то сотрудникам стало гораздо сложнее. Если они говорят со мной и чувствуют себя наравне, то им также придется отвечать за свои слова. Безусловно, в конечном счете ответственность на мне. И я это не отрицаю. Но если мы с сотрудниками общаемся на равных, то высказанное ими не затеряется в груде остального материала», — рассказала политик.

Вестагер подготовила дело Евросоюза против Google. Поисковая система Google злоупотребляла своим доминирующим положением. Комиссия осудила то, что из результатов поиска искусственно исключались конкуренты. Были возражения и против мобильных операторов Google. При подготовке дела комиссар неустанно следила за состоянием органов управления, а также культуры в целом. И оставалась погруженной в политическую сферу общества со всеми ее подводными течениями. Маргрет Вестагер чувствовала себя неотъемлемой частью этой системы.