— Спасибо тебе, Матвей, — Света сжимает его руку, а я почему-то чувствую себя здесь лишней. — Тебя подождать? — подруга спрашивает уже у меня, и я киваю, но Матвей тут же отказывается.

— Езжай домой, я сам позабочусь о Нике.

— Хорошо. Пока, — подруга наклоняется, чтобы чмокнуть меня в щеку и уходит, а я перевожу взгляд на мужчину и спрашиваю:

— Скажи, что ты ей не соврал.

— Я не соврал.

— И она сможет иметь ребенка?

— Всегда могла, — он пожимает плечами. — Я не врал тебе, когда говорил, что Света в полном порядке и просто слишком впечатлительна. Она родит ребенка, не переживай.

— Что происходит, Матвей? — спрашиваю, сжимая в руках край туники.

— В каком смысле?

— В прямом. Что с Ирой? Почему я попала к тебе на прием? Ира что-то подстроила? Но что? Что происходит, черт возьми?

— Не выражайся, — строго произносит Матвей.

— Да ну, — выдаю я. — Я хочу все знать. Все до мельчайших подробностей, Матвей. Мне надоели недоговоренности, надоело, что Ира не берет трубку и не спешит все рассказывать. Меня это, черт побери, достало!

— Успокойся.

— Не собираюсь, — я вскакиваю с кушетки, но вместе со мной встает и Матвей. — Достало, понимаешь? Я хочу ясности, спокойствия, я больше не хочу плакать по ночам в подушку от непонимания, не хочу жить так, будто у нас все нормально, я устала, Матвей, — заканчиваю уже обреченно потому что появившийся на скандал запал куда-то резко пропал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Иди ко мне, — мужчина берет меня за руку и притягивает к себе, гладит по волосам и говорит что-то утешительное, но пелена слез застилает мне глаза и становится абсолютно наплевать на все. — Тише, тише, прости меня, — слышу сквозь всхлипывания и поднимаю на него глаза.

Смотрю в его полный нежности и раскаяния взгляд и решаю, что мне померещилось. Мои гормоны точно сошли с ума и сейчас проектируют мне галлюцинации. Точно! Но никаких галлюцинаций нет. Матвей действительно смотрит с сожалением и вытирает слезы из моих щек, а после притягивает меня и целует в волосы.

— Что происходит? — бессвязно говорю я и пытаюсь успокоиться. — Зачем это, Матвей? К чему эти нежности?

Я отталкиваю его от себя и отхожу, упираясь в кушетку. Сажусь на нее и вижу, как Матвей садится на стул и придвигается ко мне ближе. Берет мои холодные руки в свои теплые ладони и растирает, согревая.

Я не вижу в его взгляде прежней холодности, не вижу ледяной неприязни, вместо них там поселяется нежность. Он смотрит на меня с такой болью, что мне становится не по себе, и я вздрагиваю. Тянусь ладонью к щеке и легонько касаюсь его кожи, проводя по ней пальцами:

— Что же ты делаешь?

— Пытаюсь извиниться, — без запинки отвечает он. — Пока не получается, — он усмехается и перехватывает мою руку, поднося ее к губам и легонько целуя. — Я такой дурак.

В его голосе звучит столько искренности, что я решаю дать ему шанс, решаю дать возможность рассказать мне все и объяснить.

— У тебя есть сегодня записи?

— До вечера.

— Осмотри меня, Матвей. Сделай УЗИ, запиши данные в карту и поговорим вечером. Я приготовлю ужин, а ты все расскажешь, ладно?

— Приготовишь ужин? — удивленно смотрит на меня и улыбается, а затем склоняется и целует меня в щеку, проводит щетикой по нежной коже и оставляет дорожку поцелуев, от которых по коже пробегают мурашки. — Почему ты такая? — шепчет мне на ухо.

— Какая? — спрашиваю и сглатываю, делая прерывистый вдох.

— Нереальная, — Матвей поправляет рукой мои волосы и заправляет их за ухо, после целует меня в кончик носа и поднимается, увлекая меня за собой. — Ложись, Ника, я хочу скорее закончить работу и вернуться домой, где меня будет ждать ужин и любящая жена.

— Я обещала только ужин, — возражаю ему и размещаюсь на кушетке.



Я смотрю на то, как дрожат его руки, когда он водит датчиком по моему животу. Я впервые вижу его таким: рассеянным, отрешенным и удивленным. Кажется, все, что между нами происходит, непривычно для него.

— Прости, — наконец, он откладывает датчик и протирает лицо рукой, пытаясь совладать с чувствами.

— Просто сделай это, ладно? Давай посмотрим на них, — я улыбаюсь и понимаю, что мы впервые будем смотреть на детей вместе, как мама и папа, а не доктор и пациентка.

Матвей берет датчик и прикладывает его к моему животу, что-то нажимает на аппарате узи, что-то записывает, после чего говорит пол второго ребенка. Мальчик.

Я плачу. Чувствую, как по лицу стекают одинокие слезинки счастья. Мальчик и девочка. Старшая сестра и младший брат. Я улыбаюсь как ненормальная и шире растягиваю губы, когда Матвей смотрит на меня так, будто я — эпицентр его вселенной.

— Сын, Ника, — его губы едва шевелятся, когда он произносит эти простые слова.

— Да, — выдыхаю я. — Сын и дочка.

Я не могу забыть о втором ребенке, который так важен мне. Не могу забыть о тех страданиях и той боли, которую перенесла, чтобы забеременеть. Моя девочка досталась мне с таким трудом, что я просто не верю, что пережила это.

— Вставай.

Матвей бережно стирает с моего живота гель, после помогает мне встать и что-то записывает в карте. Я смотрю на его сосредоточенное лицо, лицо доктора, который знает что делать.

— Я очень хочу отвезти тебя домой, Ника, — наконец, он отрывается от карточки и обращается ко мне. — Но нам придется перенести ужин, если я поеду.

— Я понимаю и поеду с Арсением.

Я все еще не знаю, что между нами происходит. Откуда взялась эта теплота, эти полные нежности глаза, направленные на меня, мужчина, который еще недавно сказал, что нас не существует. Это действительно было со мной?

— Будь осторожна, — шепчет мужчина и помогает мне одеться.

У двери он делает попытку приблизиться, обнять меня и поцеловать в щеку, но я отстраняюсь и говорю:

— Не надо. Я хочу сначала поговорить.