Отличительной чертой нашего иллюзорного бытия является всеобщая любовь к пышным торжествам, устраиваемым по любому поводу – дни рождения, религиозные праздники (у нас есть целых два священника, православный батюшка и финн-лютеранин); первую и пока единственную свадьбу отмечали неделю – Светка, наш официальный премьер, постаралась, чтобы это событие вошло в историю. Шампанское лилось рекой, как будет литься и сегодня – запасов хорошего спиртного в Петербурге осталось столько, что хватит лет на двести вперед, достаточно съездить в город и забрать. Если, конечно, у вас крепкие нервы и вы не боитесь вида человеческих остовов.

…Мы приняли решение покинуть столицу ближе к началу октября 2283-го; бросили Дом и ушли, если не сказать – бежали. Тогда нас было всего сорок девять, из них некоторые серьезно болели, но мы все равно погрузились на машины и уехали, опасаясь еще более худшего.

Той осенью, сравнительно теплой и не слишком дождливой, город смердел мертвечиной. Мерзкий запах начал нас преследовать после 14 сентября, когда по столице распространилась неизвестная зараза, всего за несколько часов уничтожившая большинство остававшихся в Питере неэвакуированных жителей. В те дни по улицам лучше было не ходить – тела людей и животных валялись повсеместно, передохли даже крысы и помойные кошки, теоретически давно адаптировавшиеся к любым ядам и болезням.

Убирать трупы, ясное дело, было некому. Я полагаю, что выжили от силы четверть процента или того меньше. А сразу после молниеносной эпидемии всех уцелевших сразила тяжелейшая аллергия: ИР автохирургов уверяли, что это реакция организма на вирус и нанотехническую вакцину. В Доме умерли шестеро стариков, включая тетю Валю, нашу консьержку, – токсического шока они не перенесли. Вероятно, это были единственные шесть умерших на весь город, которых похоронили по-человечески.

Сказать, что мы тогда пребывали в унынии, значит, сильно приуменьшить. Депрессии и апатии не избежала даже вечно хорохорившаяся Светка, а я нехорошо поглядывал на пистолет и думал о том, что с этим кошмаром можно покончить быстро и радикально. Рассказав об этой мысли Ване-Волчку, нашему главному добытчику и заместителю «министра обороны», я тотчас схлопотал по лицу – на время отрезвило.

Что ни говори, но положение нашей маленькой компании было аховое. Да, мы выжили после эпидемии, энергоснабжение Дома не прерывалось, автохирурги работали исправно, круглосуточно оказывая помощь заболевшим, провизии хватало с избытком.

Но.

Город вымер. Теперь я хорошо представлял, что чувствовали далекие средневековые предки во время губительных вспышек чумы или черной оспы. Те немногие, кому передался нанобот, противодействующий смертельному вирусу, либо валялись по домам в бреду, либо на свой страх и риск уходили из города – некоторые, например Полковник, командовавший самообороной Дома, перенесли аллергию сравнительно легко и болели недолго.

Всем без исключения было страшно. Пугали город-призрак и воющие по ночам псы – некоторое количество собак уцелело, мой аргентинский дог тоже получил иммунитет. Пугало тревожное багровое зарево, вечерами разливавшееся по небу: нейтронная звезда находилась совсем близко от Земли, меньше чем в одной астрономической единице. Добавим сюда непроглядно черную дымовую завесу к югу от столицы – последствия ядерных взрывов, лесные пожары, с которыми некому бороться.

– У тебя что, тушенка протухла? – Ваня, с трудом приползший утром 19 сентября в мою квартиру с докладом по обстановке, потянул носом и сморщился. Он температурил уже четвертые сутки, но автохирургом пользоваться отказывался. Я чувствовал себя ничуть не лучше, прошлым вечером дело дошло до судорог. – Чем воняет?

Спросонья я не понял, о чем идет речь, но принюхался и понял – по комнате распространился слабый, но вполне ощутимый трупный запах. Наверняка сдохшая крыса в вентиляции, хотя Дом у нас был чистенький, крыс, как в центре города, не водилось.

Падалью тянуло из приоткрытого окна, это выяснили опытным путем. Вонь усилилась, когда подул ветер с юго-востока, форточку пришлось закрыть. Заявился относительно неплохо выглядевший Полковник, притащив со склада, устроенного нами на подземной автопарковке, несколько коробок сока – поддержать мое никудышное здоровье. Сказал, что Светка беспробудно дрыхнет, да и все остальные почти не выходят из своих квартир. За ночь никто не умер, и то слава богу – Макеев, как «военный комендант», не поленился обойти все жилые помещения с проверкой, двери теперь никто не запирал.

– Должен огорчить: нам перекрыли связь, – как бы невзначай сообщил Полковник, не устававший отслеживать новости из дальнего космоса, поступавшие через приемопередающие устройства Планка, установленные на автохирургах. – Центр военно-медицинской службы немцев на крейсере «Гроссадмирал Тирпиц» молчит, наши тоже как воды в рот набрали. ИР говорит, будто сигнал они принимают, но отвечать не собираются. Последнее, что удалось выяснить, – Солнечная система закрыта окончательно, навсегда. Даже патрульные корабли убрались на Проксиму Центавра, Сириус и в систему Барнарда, остались только автоматические боевые станции в астероидном поясе. Любые надежды на помощь можно оставить, никто за нами не прилетит.

За последние дни мы несколько раз подавали сигнал SOS – а вдруг? Сообщили на «Тирпиц» об эпидемии и массовой гибели населения в городе, оставили точные координаты, просили прислать за нами хотя бы беспилотный челнок. Без толку. Светка разумно предположила, что после применения биологического оружия (а никто из нас не сомневался, что неидентифицированный автохирургами вирус был именно биологическим оружием!) военные не решатся сунуться на вымершую Землю, опасаясь занести смертельную инфекцию в другие миры. Но чего им бояться? Прививки солдатам делали, а нанобот, играющий роль вакцины, вдобавок ко всему может передаваться от человека к человеку при контакте!

Судя по всему, терпение операторов дальней связи на «Тирпице» и «Кронштадте», с которого мы получали большую часть информации, лопнуло и наши передатчики заблокировали. Или высокое начальство Сириуса решило не выносить сор из избы, засекретив факт нахождения на Земле выживших. Зачем они провели вирусную атаку, никто из нас не понимал – может быть, эпидемия возникла непредвиденно? Разбилась какая-нибудь пробирка, произошла авария в секретной лаборатории и вирус вырвался на свободу? Думать о том, что это было сделано нарочно, не хотелось.

Нам было неизвестно, какую территорию охватила зараза, поскольку наблюдать мы могли только за правобережьем столицы – здесь умерли все. Точнее – почти все: после 14 сентября Ваня, иногда поднимавшийся на крышу дома поглядеть, что происходит вокруг, заметил четверых людей и одну бездомную собаку. Брошенная хозяевами белая кошка, теперь обитавшая в нашем подвале, тоже не подохла. Значит, иммунитет приобрели не только обитатели Дома. Не исключено, что вирус подействовал только в Северо-Западном регионе, а на юге или востоке большинство людей выжило.

Относительно достоверные сведения о происшедшем мы получили только в начале следующего лета, когда неутомимый Полковник со товарищи отыскали на военном аэродроме под Всеволожском огромный транспортный вертолет в идеальном состоянии. Бортовой компьютер был оснащен искусственным разумом, позволявшим машине летать на автопилоте: достаточно указать точку назначения, пристегнуть ремни – и вертолет сам доставит тебя куда нужно. Поскольку дальность беспосадочного перелета у транспорта была очень высока, а топлива мы нашли целое море, было принято решение о проведении дальней разведки в нескольких направлениях. Итоги оказались неутешительны.