записками, в которых, опираясь на собственный опыт, призывал золотопромышленников к усовершенствованию способов разведки и золотодобычи, финансовой осмотрительности и осторожности. В этот период им было подготовлено несколько работ, посвященных особенностям горных законодательств разных стран — Великобритании, США, Франции, Германии, Нидерландов, Италии, Португалии, Канады, изданных Постоянной совещательной конторой золото- и платинопромышленников[309]. Особенно Гинцбурга интересовали правовые нормы приобретения и владения горной собственностью, обложение налогами горного промысла, законодательные меры против захватов площадей золотопромышленниками и прочее. Кроме того, он не пропускал ни одной технической новинки. В 1908 году членам Совещательной конторы, находившимся в Санкт-Петербурге, была продемонстрирована работа бура Кийстона на Путиловском заводе, на международной художественной строительной выставке и на Обуховском заводе. После этого Гинцбург озаботился приобретением буровых машин Кийстона для новых разведок. К 1911 году на Ленских приисках работала 21 буровая машина, причем Альфред Горациевич предложил усилить разведочный инвентарь еще пятью бурами Кийстона[310]. Будучи на приисках в мае 1911 года, Гинцбург отправил в правление обширное письмо, в котором описал состояние приисков, определил перспективы разведок, предложив изучить Хомолхинскую и Жуинскую россыпи в дальней тайге[311]. Тогда же в письме правлению «Лензото» от 8 мая 1911 года из Бодайбо он поднял важный вопрос о договорных отношениях рабочих с администрацией приисков, правовых аспектах этих отношений. По его мнению, исправники и мировые судьи поддерживали скупщиков и хищников золота и не защищали прав собственников: например, мировой судья оспаривал право золотопромышленников выдворять из казарм рассчитавшихся рабочих[312].

Не ограничиваясь разведочными работами в Олекминско-Витимском районе, правление «Лензото» предполагало распространить деятельность товарищества и на другие районы Сибири и Дальнего Востока, включая Приморскую и Камчатскую области. Товарищество собиралось строить железную дорогу от станции Тулун Сибирской железной дороги до пристани Усть-Кут на Лене; на имя барона Альфреда Гинцбурга были выданы свидетельства на право разведки каменного угля на берегу Лены близ Якутска, но все планы были разрушены ленскими событиями. Несомненно, что с расширением дела многое упускалось из виду, к тому же непосредственный контакт со служащими и рабочими был утерян[313] — все это повлияло на ход дальнейших событий. Последний раз Альфред Гинцбург был на приисках после ленских событий, с мая по август 1912 года, «для принятия неотлагательных мер в целях ликвидации забастовки; для необходимой реорганизации и приведения в порядок дела, нормальный ход которого был нарушен продолжительным перерывом работ», к тому же ему хотелось изучить «возможно подробно быт рабочих и убедиться в правдивости возводимых обвинений»[314]. Он не собирался ставить точку: определял новые места разведок, предполагал дальнейшее изучение и развитие приисков. Небольшой характерный эпизод: в фонде «Лензото» сохранилось удостоверение, выданное 31 августа 1912 года крестьянину Симбирской губернии Евдокиму Матвеевичу Ванюхину в том, что он

…состоял в разряде рабочих-мастеровых на приисках АО Лензото с июня 1909 г. по 1 сентября 1912 г. В первый год работал по специальности слесаря, а затем 3 года и. о. шофера. Ныне по собственному желанию рассчитался с целью, по личному совету распорядителя дел Лензото барона Альфреда Горациевича Гинцбурга, отправиться в Санкт-Петербург для специальной научной подготовки и получения диплома на звание шофера (выданы прогонные до Санкт-Петербурга и обратно и уплачено за курсы)[315].

Здесь же приложена справка от автомобильной школы шоферов при Первых санкт-петербургских политехнических курсах (Первый техникум) о том, что слесарь Ванюхин зачислен в группу. Так уже перед своей отставкой Альфред Гинцбург определил судьбу рабочего приисков. А сколько еще было таких случаев?

Несомненно, Альфред Горациевич тяжело переживал ленскую трагедию, пытался анализировать причины забастовки, обращая внимание на самобытную психологию приисковых рабочих, на договорные отношения и права собственников, но предубежденное отношение к «ленцам» со стороны общества и многочисленные обвинения заставили его выйти из состава правления и отойти от дел, сняв с себя все административные должности по управлению семейным бизнесом в России. После поездки в Лондон осенью 1912 года Альфред Гинцбург осел в Париже. В декабре 1912 — январе 1913 года он признавался в письмах присяжному поверенному М. И. Шефтелю: «В Париже живется очень недурно, и должен сознаться, что вовсе не тянет домой»; «Пребывание в Париже меня все больше и больше прельщает, и уже не скрою от Вас, что я начинаю тут пускать корни и [решил] окончательно здесь устроить свое постоянное жительство. Вас, может быть, даже мало удивит, если я Вам скажу, что мне не стоило больших усилий принять это решение»[316].

В годы Первой мировой войны в соответствии с законом о всеобщем призыве Альфред Гинцбург до 1916 года находился на службе в качестве офицера русской армии в должности капитана эскадрона, что казалось уникальным примером карьеры, которую мог сделать русский еврей в царской армии[317]. О. В. Будницкий в своей книге упоминает, что Гинцбург, узнав о начале войны в Париже, вернулся в Россию с последним пароходом, пропущенным через Босфорский пролив. Он записался добровольцем в ополчение, служил в отдельной этапной роте и находился в действующей армии, принимал участие в осаде Перемышля, был произведен в поручики[318]. Во время Гражданской войны в 1919 году в Одессе 54-летний Альфред Гинцбург вступил добровольцем в Петроградский уланский эскадрон[319].

После окончания Гражданской войны Гинцбург эмигрировал в Париж и активно включился в общественную жизнь российской эмиграции. В феврале 1921 года в Париже было организовано Общество просвещения беженцев из России, и он был избран в правление общества[320]. Немало было сделано бароном Альфредом Гинцбургом для сбора средств в помощь голодающим в России, без учета религиозных различий. В совместном заявлении от имени еврейской консистории и христианской общины Парижа, с участием Международного Красного Креста, был объявлен сбор средств для покупки продовольствия и медикаментов в пользу голодающих в России. В начале октября 1922 года в Париже был образован Французский еврейский комитет в пользу голодающих России под совместным председательством главного раввина Франции Израиля Леви и барона Альфреда Гинцбурга. За первую неделю с момента образования комитетом было получено от евреев Франции свыше 100 тыс. франков пожертвований[321]. При посредничестве французского Красного Креста было достигнуто соглашение с Всеобщим еврейским конгрессом о посылке продуктов питания и медикаментов евреям — жертвам Гражданской войны и погромов на Украине. Помощь была доставлена из Дюнкерка в Одессу и начала распределяться волонтерами Красного Креста как среди евреев, так и среди неевреев — жертв голода и войны[322].

В Париже Альфред Гинцбург возглавлял многие благотворительные и культурные организации: был членом центрального комитета Общества спасения евреев царской