Венис лишилась дара речи.

— Впрочем, оставим, — мягко сказал Кассиус. — Это была просто гипотеза. Вы светская женщина, Венис, не в монастыре воспитанная.

— Вы ничего не знаете! — Венис сжимала и разжимала опущенные руки. — Ни вы, ни ваши друзья! Испорченные мальчики, собирающиеся в своих комнатах похихикать над своими грязными домыслами! Неужели в вас нет ни капли порядочности?

Осознав, что зашел слишком далеко, Кассиус сдался под словесной атакой Венис и часто заморгал.

— Простите, что оскорбил ваш нежный слух, — пробормотал он.

— Вы не оскорбили мой слух, напыщенный осел! — бросила ему Венис. — Я просто почувствовала отвращение к себе за то, что сразу не поняла, какой вы подлый. Мне следовало умолять Ноубла стать моим провожатым, а не соглашаться на ваше общество!

— Умолять Ноубла? — брызжа слюной, прошипел Кассиус. — Вижу, вы больше очарованы его мужскими достоинствами, чем я думал! И как долго это продолжается?

— Четырнадцать лет!

— Что?!

— Когда в следующий раз вы будете распространять грязные сплетни, мистер Рид, вам следует лучше узнать все факты. Ноубл Маккэнихи в детстве жил у нас. Его неизвестный благодетель — это мой отец.

Кассиус смотрел на нее, разинув от изумления рот, но Венис не стала ждать от него ответа, а повернулась и пошла прочь.

— Вы уверены, что эта карта точная? — шепотом спросил Кассиус, при свете гаснущего костра с подозрением глядя на грубый рисунок.

— До лагеря Милтона полдня пути по этой тропе, — кивнул индеец.

— А идти легко? По этой тропе, я имею в виду.

— Если вы не можете идти по этой тропе, нам лучше остаться, — сказал низкорослый индеец. — Белая женщина из семьи Милтона, и…

— Вы не останетесь! — едва не закричал Кассиус. Позади него хрустнула ветка, и он, быстро обернувшись, всмотрелся в затянутую дождем темноту на границе света от костра — ничего, а затем его взгляд метнулся к палатке Венис — никакого движения, Венис еще спала. — Вы не останетесь, — повторил он сердитым шепотом. — Я заплатил вам двадцать пять американских долларов! Десять за это жалкое подобие карты и пятнадцать зато, чтобы до наступления утра вы ушли с хламом Милтона. И вы должны выполнить свою часть сделки!

Высокий ублюдок с грубым лицом просто стоял, глядя в дождливую даль, а сомнения высказывал низкорослый, крепкого сложения индеец.

— Эта женщина. Она ваша? — спросил он.

— Видите ли, она богатая женщин из общества. Из моего общества. Она хочет побыть наедине со мной, но просто слишком стесняется, чтобы сказать это.

Но его слова, очевидно, не убедили маленького индейца.

— Если она ваша, то почему смотрит на Маккэнихи такими горячими глазами?

— Поверьте, то, что ей нужно от Маккэнихи, она может получить за пять минут. Но когда все закончится, она выйдет замуж именно за меня. Но вообще-то это вас не касается. Вам не нужны лишние неприятности, так что не вмешивайтесь. Просто забирайте деньги и уходите.

Маленький индеец и тот, что выше, обменялись полными сомнения взглядами.

— Так же говорит и Маккэнихи, — пожал плечами высокий. — Женщина не из народа Маккэнихи. Мы пойдем в лагерь Милтона и отнесем ему вещи. Мы скажем ему, где ребенок его брата.

— Именно так. — К тому времени, подумал Кассиус, старику Милтону будет уже слишком поздно что-либо предпринимать для спасения далеко не безупречной репутации своей племянницы.

Не говоря больше ни слова, индейцы исчезли в лесу так тихо, как падает с неба дождь, оставив Кассиуса склонившимся над картой.

Похоже, что в четверти мили от этого места протекает ручей. Если Кассиус поведет Венис туда, они вполне могут «заблудиться» на пару дней, но в то же время он будет прекрасно представлять себе, где они находятся, а ей вовсе не обязательно знать, что они не более чем в пяти милях от лагеря Милтона.

— Не отчаивайтесь, дорогая Венис, я выведу вас из этих дебрей! — сказал Кассиус, широким жестом вытянутой руки обводя окрестности.

Он все утро делал эти нелепые театральные жесты и произносил напыщенные заверения. К тому же Кассиус выглядел слишком довольным для человека, которого бросили проводники, и Венис посмотрела на него с подозрением:

— Вы уверены, что даже не догадываетесь, почему ушли Очень Высокое Дерево и Кривая Рука?

Кассиус недоуменно повернулся в седле:

— Высокое дерево?.. A-а! Эти дикари. Кто же их знает, дорогая. Вероятнее всего, — продолжал он тем же приводящим Венис в бешенство неестественным тоном, — убежали с добытыми нечестным путем вещами и уже сейчас скачут к одной из разлагающихся, заброшенных дыр в этих горах, чтобы обменять оборудование вашего дяди на «огненную воду».

Венис даже не постаралась скрыть свое отвращение; и Кассиус обиженно скривился:

— Первобытные люди, вроде этих, руководствуются исключительно своими побуждениями, дорогая леди. Они не похожи на нас. И конечно, им нельзя доверять.

— А я доверяла им.

— Я знаю, — грустно отозвался Кассиус. — И видите, что получили. Я содрогаюсь — буквально содрогаюсь — при мысли о том, какие беды могли обрушиться на вас, если бы здесь не было меня, чтобы позаботиться о вашем благополучии.

Уж не настолько ужасные, как перспектива провести еще час в обществе Кассиуса.

Венис опустила на уши поля шляпы и, прищурившись, взглянула на небо. Ледяные капли покалывали лицо, облака цвета свежих синяков пенились на свинцово-черном фоне. Еще вчера вечером Кривая Рука сказал, что с запада надвигается сильный ураган, и предупредил ее, что им нельзя будет покидать лагерь. В том, что Очень Высокое Дерево и Кривая Рука встали и ушли среди ночи, в проливной дождь, не было никакой логики. Но тем не менее они поступили именно так.

В это утро Венис подошла к затухающему костру с намерением не замечать Кассиуса. Но он встретил ее мрачным видом и невероятным сообщением, что, пока они спали, их проводники — вместе с вьючными мулами — исчезли.

Неправильно истолковав ее растерянность, Кассиус заверил ее, что они прекрасно обойдутся без этих «грубиянов», что он специалист по ориентированию на местности, что им нужно просто ехать на юг, чтобы найти ручей, вдоль которого они смогут следовать.

Он и слушать не стал ее возражения, а просто сдернул палатки, впихнул все принадлежности в две огромные парусиновые сумки, забросил их на спину своего многострадального мула и рысью направился в лес.

Поскольку все ее вещи оказались на муле Кассиуса, Венис ничего не оставалось, кроме как следовать за ним в течение нескольких часов.

— Видите? — спросил Кассиус, указывая вперед, и Венис всмотрелась сквозь дождь.

Кассиус остановился в начале ясно различимой тропы, которая спускалась на дно узкого ущелья к ручью, стремительно бегущему в шестидесяти футах ниже того места, где они остановились. Венис было хорошо видно, что ручей попадает в ущелье через расселину в стене каньона милей вверх по течению, а четвертью мили ниже по течению исчезает за поворотом.