– Но с какой стати? – вырвалось у меня неосторожно. Стюарт нахмурился. – Хочу сказать, – пояснил я, – что он едва меня знает, жену мою и вовсе никогда не встречал, но ведет себя так, как будто мы – его ближайшие родственники.

– Ну, знаете, в этом он весь. Для друга готов на все, а если замешана еще и дама, то его уже ничто не остановит. Он своего рода странствующий рыцарь, наш Джей Би. А вы ему нравитесь.

– Я? Да он меня даже не знает.

– Да неужели? Помнится, когда мы получили вести о ваших подвигах в Афганистане, Джей Би несколько дней только об этом и говорил. Он перечитал все газеты и не уставал восхищаться вашей обороной форта Пайпера. «Вот этот парень по мне! – говаривал он. – Эх, Джинго, вот бы заполучить его сюда! Мы с ним на пару всех пиратов Китайского моря разделаем под орех!» Так что он вас знает, и не удивлюсь, если ради вас готов будет перерыть небо и землю.

Можете себе представить, какое это произвело на меня впечатление. Мне ли было не понять, что Джей Би – как раз тот, кто нужен для нашего дела: если кто сумеет вытащить Элспет, более-менее целую и невредимую, так именно он, поскольку Брук был из той породы отчаянных, не останавливающихся ни перед чем авантюристов, которых я знал по Афганистану – типа Джорджи Броудфута, скажем, или Секундара Бернса. Проблема в том, что с такими парнями ч-ки опасно находиться поблизости. Было бы здорово устроить так, чтобы Брук отправился в экспедицию, а я остался бы в тылу, подбадривая его криками, но рана моя заживала слишком быстро, дь-л ее побери, и надеяться было не на что.

Этот вопрос не давал мне покоя все четыре дня, когда «Дидона», под всеми парусами рассекая зеркальную гладь моря, подошла к устью реки Кучинг. Тут я впервые увидел эти великолепные золотые пляжи, обрамленные полоской пены, густые зеленые заросли мангра, склоняющиеся над самым урезом воды крошечных островков, усеянные пальмами речные дельты и расплывающиеся в южной дымке горы Борнео.

– Рай! – восклицает Стюарт, втягивая теплый воздух. – Меня ни капли не огорчает, если я никогда не увижу больше меловых скал Дувра. Гляньте-ка: полмиллиона квадратных миль красивейшей в мире земли, совершенно неисследованной, за исключением этого крошечного уголка. Знаете, тут, в Сараваке, цивилизация начинается и заканчивается: один дневной переход в том направлении, – он указал на горы, – и вы, если уцелеете, окажетесь среди охотников за головами, ни разу не встречавших белого человека. Разве не здорово?

Я не был склонен с ним согласиться. Река, по которой мы поднимались, выглядела достаточно широкой, а берега зелеными и плодородными, но вид этой местности вызывал мысли о лихорадке, а воздух был горячий и влажный. Мы миновали несколько деревушек, которые частью стояли прямо в воде, на сваях, состоя из длинных, примитивных домов из тростника; река прямо кишела пирогами и мелкими суденышками, которыми управляли коренастые, неказистого вида парни вроде Джинго. Полагаю, вряд ли кто из них был выше пяти футов ростом, но выглядели они крепкими, словно из дуба. Из одежды на них были только набедренные повязки, кольца на коленях и тюрбаны; некоторые носили в волосах черные и белые перья. Женщины были поприятнее мужчин, хотя вряд ли выше ростом, и тот, кому по душе дерзкие, курносые лица, счел бы их вполне симпатичными. У них были длинные черные волосы, спускающиеся на спину, и не имея ничего, кроме коротких юбчонок, они колыхали своими прелестями так, что прям сердце радовалось. Кстати сказать, до любви они были охочи, как кошки, но только с теми парнями, кто безоговорочно доказал свою храбрость. В стране, где вместо обручального кольца дарят человеческую голову, тебе, если хочешь удовлетворить похоть, приходится быть кровожадным.

– Морские даяки, – говорит Стюарт. – Храбрее и отважнее их не найти: дерутся, как тигры, жестоки, как духи зла, но преданны, как швейцарцы. Прислушайтесь к их говору – это прибрежный лингва-франка, состоящий по большей части из малайского, но с примесью португальского, французского, голландского и английского. Amiga sua! – прокричал он одному из лодочников.

Это, как я понял, означало «мой друг», что может дать вам некоторое представление.

По словам Стюарта, Саравак был цивилизованным уголком Борнео, но когда мы подошли к Кучингу, город трудно было принять за нечто иное, как простой укрепленный лагерь. Поперек реки был сооружен мощный деревянный бон, который развели, давая отверповать «Дидону» вверх по течению, а по его оконечностям были сооружены батареи, с торчащими из земляных укреплений жерлами орудий. Пушки располагались также на трех странного вида судах, стоящих на якоре под защитой бона. Выглядели они, как галеры, с высокой кормой и баком, имели футов шестьдесят-семьдесят в длину и весла, колышущиеся в воде, словно лапы какого-то гигантского насекомого.

– Боевые прао, – восклицает Стюарт. – Юпитер! Дела идут: это лодки из Лунду. Джей Би собирает силы!

Обогнув поворот, мы оказались в виду собственно Кучинга – вряд ли это был настоящий город, скорее разросшееся туземное селение с несколькими швейцарскими коттеджами, притулившимися на возвышенности, зато река была усеяна кораблями и лодками всех сортов: по меньшей мере десятка два прао и барж, легкие парусные куттеры, баркасы, пироги и даже изящный колесный пароходик. Шум и гам стояли несусветные, и стоило «Дидоне» бросить на середине потока якорь, как ее тут же окружила туча лодок, с одной из которых на палубу вскарабкалась исполинская фигура Пейтинги Али. Араб поздоровался с Кеппелом, потом подошел к нам.

– Ага, хоррошо, – заявляет он со своим удивительным акцентом, звучащим еще более странно благодаря вырывавшимся у него время от времени мусульманским словечкам. – Он опять оказался пррав. Хвала Единому.

– Ты о чем? – спрашивает Стюарт.

– Корабль-рразведчик вчера веррнулся от Будраддина. Парровой бриг, который не может быть не чем иным, как «Королевой Сулу», вошел четырре дня назад в Батанг-Лупар и направился вверх по рреке. Будраддин следит за эстуарием, но не стоит бояться, что бриг ускользнет, потому как по всему поберрежью только и слухов, что великий Сулейман Усман вернулся и напрравляется в форт Линга, чтобы присоединиться к Шариф-сагибу. Он на рреке, точно – нам остается только прийти и взять его.

– Ура! – кричит Стюарт, вскинув руку. – Да здравствует старина Джей Би! Он говорил, что это будет Борнео, и оказался прав! – Он повернулся ко мне. – Слышите, Флэшмен: теперь мы знаем, где ваша леди, и похитивший ее мерзавец тоже! Предположения Джей Би подтвердились в точности – теперь вы верите, что это самый великий человек на Востоке?

– Хотел бы я знать, как это ему удается? – проворчал Пейтинги. – Не знай я, что он добрый прротестант, обвинил бы его в союзе с шайтаном. Идемте: он сейчас дома и шибко собой доволен. Бисмилла! Может, когда он будет рразговаривать лично с вами, то будет не столь невыносимым.

Но когда мы добрались до дома Брука, носившего название «Роща», великий человек едва выслушал свежие новости, принесенные Пейтинги – как оказалось, так он проявил свою деликатность: ему не хотелось ранить меня даже разговорами про бедственное положение Элспет. Вместо этого, когда нас проводили в тенистое бунгало, расположенное на высоте, являвшей прекрасный вид на оживленную реку и пристани, и подали стаканы с араковым пуншем, он завел разговор – о чем бы вы подумали? – о розах.