– Да вы сами сказали! Между морем и Скрангом сто миль рреки, и каждый ярд ее утыкан пиратами, рработорговцами, ната-хутанами[73] и охотниками за головами. За каждым поворротом – туча боевых прао и банконгов, не говоря уж о фортах! Внезапность, говорите? Клянусь Иблисом, даже и не знаю, кого возьмут вррасплох! Нам довелось хлебнуть лиха в рречных битвах, но это… – араб взмахнул своей могучей рукой. – Без хоррошо оснащенной и многочисленной экспедиции… Приятель, это полное безумие!

– Он прав, Джей Би, – говорит Кеппел. – Даже те скромные силы, что в нашем распоряжении, мы не сумеем подготовить в два дня…

– На самом деле можем. Даже в один, если потребуется.

– Ну хорошо. Но даже тогда – мы можем внезапно атаковать форт Линга, но потом они будут готовы встречать нас в верхнем течении реки.

– Только не при той скорости, с которой я намерен двигаться! – возражает Брук. – Мы будем сидеть на пятках у гонца, который понесет в Патусан весть о падении Линга! Если надо, мы станем бежать всю дорогу до Скранга!

– Но Кучинг? – запротестовал Стюарт. – Да ведь баланьини или эти скоты-лануны сровняют его с землей за время нашего отсутствия.

– Ни за что! – Брук весь кипел от возбуждения. – Они же не знают, что он пуст! А если и узнают, что из того: начнем все сызнова, и только. Вы говорите о трудностях, поджидающих нас в Лупаре, но страшнее ли они тех, что встретили нас в Серибасе или Мурду? Было ли нам проще, когда мы с тобой, Джордж, овладели всем Сараваком, имея только шесть пушек и прогулочную яхту с течью в трюме? Заявляю вам, джентльмены, я могу осуществить этот план за две недели! Вы сомневаетесь во мне? Терпел я когда-нибудь неудачи? И потерплю ли сейчас, когда бедное, несчастное создание просит о помощи, а я, британец, слышу этот зов? Когда в моем распоряжении отважные сердца и добрые суда, с которыми мне по силам осуществить задуманное и выкурить этих ос из гнезда прежде, нежели они пустят в ход свои ядовитые жала? Ну? Говорю вам, весь королевский флот, вся королевская армия не будет иметь таких шансов, и я не намерен их упускать![74]

До той поры мне не приходилось наблюдать такого – хотя впоследствии я не раз видел, как один человек, чокнутый на всю голову и пьяный от собственной гордыни, ухитряется повести за собой нормальных людей, отметая прочь их здравые суждения. Такое умели Китаец Гордон и киргиз Якуб-бек, а еще Джеб Стюарт и этот всемогущий маньяк Джордж Кастер. Они с Бруком могли организовать свой клуб. Как сейчас вижу его: прямой, голова откинута, глаза горят – точь-в-точь как какой-нибудь паршивый актер, декламирующий азенкурский монолог Генриха V перед толпой деревенщин в палаточном театре. Не думаю, что ему удалось убедить их – ну, Стюарта или Кримбла, быть может, но не Кеппела и прочих. И уж точно не Пейтинги. Но они знали, что не в силах противостоять ему и той мощи, которую он излучает. Брук все равно сделает по-своему, и они это знали. Все молчали; Кеппел, как мне показалось, был сбит с толку. Потом Пейтинги говорит:

– Отлично. Как я понимаю, на меня будет возложено командование рразведывательными судами?

На этом все кончилось. Брук успокоился, и все принялись яростно обсуждать пути и способы, я же сидел, размышляя о безумии этой затеи и прикидывая способы, как бы от нее отвертеться. Ясно, что они идут навстречу гибели и меня тянут с собой, а поделать нечего. В уме моем прокручивались одна за другой разные схемы: от возможности сказаться больным до бегства. Наконец, когда все, кроме Брука, поспешили заняться приготовлениями, требующими от них всей ночи и следующего дня, я предпринял робкую попытку отговорить его от этого сумасбродного предприятия. Быть может, обронил я как бы невзначай, Элспет можно выкупить – мне приходилось слышать, что такие штуки в ходу у пиратов Востока, а старый Моррисон под завязку набит деньгами, которые он с радостью…

– Что? – вскричал Брук, помрачнев как туча. – Договариваться с этими мерзавцами? Никогда! Я не потерплю такого… Ах, я понял, в чем дело! – он подскочил и положил руку мне на плечо. – Вы опасаетесь, что, когда начнется битва, жизнь вашей возлюбленной окажется в опасности? Не стоит этого бояться, дружище, – ей не причинят ни малейшего вреда.

Хм, мне было не понять, каким образом он намерен гарантировать это, но Брук все объяснил, и даю слово, что передаю его речь в точности. Для начала он усадил меня в кресло и налил арака.

– Нет ничего удивительного, Флэшмен, что вы подозреваете пирата в самых страшных намерениях… в отношении вашей жены. В самом деле, из того, что мне приходилось слышать о ее грации и красоте, они вполне способны разжечь… ну, да… могут пробудить в нем… э-э… неправедную страсть. – Брук замялся и отпил из стакана, явно подбирая слова, способные передать, что Сулейман может ее изнасиловать, но при этом не ранить мою гордость. Наконец он затараторил дальше:

– Он не станет! Ну, это самое… Я не верю, что с ней… ну, будут плохо обращаться, если вы понимаете. Я убежден, что она просто пешка в его замысле, сплетенном с достойным Макиавелли коварством, и играет роль наживки, способной заманить меня в западню. Таков, – продолжает этот косматый псих, ни мало не смутившись, – его истинный замысел, потому как он и подобные ему знают – им не найти спасения нигде, покуда я жив. Главная цель его козней – вовсе не она, уверяю вас. Во-первых, он уже женат, знаете ли. О да, мне удалось добыть за прошедшие несколько дней немало сведений, и они подтверждают: пять лет назад Сулейман женился на дочери султана Сулу, и хотя мусульмане, конечно, не сторонники единобрачия, нет оснований полагать, что их союз… не является счастливым. – Пока я недоуменно разевал рот, Джей Би описал круг по комнате. – Так что я вполне уверен – ваша супруга надежно защищена от… от… чего-либо этакого. Чего-либо… – он взмахнул бокалом, расплескав арак. – …чего-либо ужасного, если так выразиться.

Вот так он и сказал, провалиться мне на месте. Я не верил собственным ушам. На миг мне показалось, что потеря любовной мышцы пагубно сказалась на рассудке моего собеседника; потом я пришел к выводу, что он несет эту несусветную чушь исключительно с целью подбодрить меня на свой совершенно рехнутый лад. Не исключено, ему казалось даже, что в своем отчаянии я готов буду проглотить любой бред, даже про парня, который не посмеет оседлать бабенку, раз у него есть своя собственная. А может, он и сам в это верил?

– Она вернется к вам… – Брук замялся в поисках подходящего слова, и нашел-таки, – незапятнанной, можете не сомневаться. Я даже уверен, что для него ее безопасность будет превыше всего, поскольку если с ней что-то случиться, пусть даже в запале битвы… или еще как… ему не сдобровать, и он это знает. И в конце концов, – выкладывает Брук мысль, явно только что пришедшую ему в голову, – пусть он и пират, зато получил в Англии образование джентльмена. Не могу представить, что в нем умерли все остатки чести. Кем бы он ни стал… Дайте-ка наполню ваш бокал, дружище, – мы обязаны помнить, что было время, когда он мог стать… да-да, одним из нас. Полагаю, вам эта мысль доставляет некоторое облегчение, не так ли?