Я хорошо знаю этот тип телохранителей. Почтительный с начальником и хамоватый со всеми остальными. Такие парни служат у богатых людей или, точнее, у тех, кого они считают очень богатыми. У Храповицкого подобные ребята составляли большинство. Своих я ругал и воспитывал, если замечал нечто похожее.

— Спасибо, Костя, — ласково отозвалась она. — Но я обойдусь. Надеюсь, мне ничего не угрожает. К тому же сегодня есть кому за мной присмотреть. — Она улыбнулась мне не без кокетства.

Он окинул меня неприязненным взглядом.

— Можно пройти? — спросил я с подчеркнутой вежливостью. Он стоял у меня на пути.

Он нехотя подвинулся. Кстати, одет он был вовсе не как охранник. Чересчур нарядно. Яркий джемпер, светлые брюки. И уложенные феном волосы. Угадывалось желание обратить на себя внимание, что при его работе недопустимо.

Двинуть ему по печени было бы не солидно. Я не настолько демократичен, чтобы драться с каждым встречным. А попросить сделать это Гошу — как-то по-барски. Костя остался совершенно безнаказанным, хотя и неудовлетворенным.

Фишек она купила тысячи на полторы, и я последовал ее примеру.

Крупье в игровом зале были преимущественно женщинами. С одной из них, за покерным столом, она по-приятельски поздоровалась, села на высокий стул и заказала коктейль. Это означало, что она говорила неправду, уверяя, что ей здесь понравилось в прошлый раз. Она здесь бывала, и, судя по той уверенности, с которой она себя чувствовала, бывала не однажды.

Впрочем, она принадлежала к тому типу людей, которые лгут часто и всегда делают это совершенно искренне. Не потому, что хотят обмануть, а потому, что воспринимают все происходящее через призму своих эмоций не вполне трезво.

Народу в зале толпилось немного, но все смотрели на нас. Мне даже казалось, что я слышал, как люди перешептываются, хотя слов я не разбирал. Хасанова не оглядывалась по сторонам, словно ничего не замечая, и общалась только с крупье. Однако было видно, что ей нравится ощущать себя в центре скандального и завистливого внимания. Именно так ведут себя на публике знаменитости, утомленные своей славой.

Играла она азартно. Неотрывно следила за руками крупье при раздаче, затем, выждав секунду, хватала карты и открывала их медленно, по одной. Почти каждый раз она удваивала ставки, а когда проигрывала, чертыхалась и швыряла карты на стол. Хотя анте было маленьким, что-то около десяти долларов, всего через час горка фишек перед ней растаяла. Я пододвинул ей свои, но она отказалась.

— Я все равно не успокоюсь, пока все не спущу! — отмахнулась она. — Мне не везет в казино. Но нравится безумно! Нервы щекотит.

Мы перебрались в бар. За время игры она выпила не меньше полудюжины коктейлей, но останавливаться не собиралась. Выпущенный пар азарта в сочетании со спиртным делал свое дело: отбросив свойственную ей высокомерную замкнутость, она стала веселой и болтливой.

— Я вообще-то не такая взбалмошная, как представляюсь, — неожиданно заявила она, вскидывая на меня озорные глаза. — Правда, правда! — Она энергично покивала головой. — Вернее, взбалмошная, конечно, но не до такой степени.

— А зачем ты представляешься? — спросил я с любопытством.

— Так удобнее, — пожала она плечами. Откинула волосы и потеребила браслет. — Видишь ли, у каждого из нас есть свои недостатки. Только большинство людей пытается их скрыть. Я поступаю по-другому. Я стараюсь их преувеличивать. Эффект тот же, люди тебя не угадывают. Я сейчас одна против всех. Кругом враги. Опереться не на кого! И я решила разыгрывать из себя сумасшедшую миллионершу. Кому охота с такой связываться?! Ведь от нее можно ожидать чего угодно! Пойми, я не желаю ничего отдавать. Не собираюсь! Моя логика проста: у вас были договоренности с Федором? Вот и спрашивайте с Федора! При чем тут я?! К тому я же ничего не понимаю в бизнесе! Ловко? — Она засмеялась.

— Так не получится, — заметил я уверенно. — Слишком большие деньги.

— До сих пор же получалось! — улыбаясь, возразила она. — Даже от Ломового мне удавалось скрываться!

— Это ненадолго.

— Посмотрим! — ответила она самодовольно. — Я не хочу работать с бандитами! И буду защищаться всеми возможными способами! Если потребуется, побегу в милицию. Поставлю на ноги всех! Денег у меня хватит, чтобы подкупить полгорода! Я не хочу уступать. Я обязана думать о будущем. Не только о своем, но и своих детей.

— Ты имеешь в виду еще и старшего сына Федора?

— Ну да! — ответила она просто. — А кто, кроме меня, о нем позаботится?!

Из клуба мы вышли далеко за полночь. Лошадиная доза спиртного никак не сказывалась на манере ее езды. Мы промчались по затихшему черному городу и остановились у подъезда обычного девятиэтажного дома.

— Вот здесь я иногда живу, — негромко пояснила она. И не глядя на меня, добавила отрывисто: — Ты зайдешь?

На мгновение у меня перехватило дыхание. Но в следующую секунду я уже овладел собой.

— Нет, — ответил я не задумываясь. — Спасибо. Может быть, в другой раз.

— Почему? — Она посмотрела мне прямо в глаза. Вопрос прозвучал почти по-деловому. Я не люблю

прямолинейности в интимных отношениях. Между близостью и спортивными упражнениями в тренажерном зале все-таки существует некоторая разница.

Сказать по правде, мне ужасно хотелось дотронуться пальцами до ее фарфорового лица и ощутить вкус ее капризных губ. Меня тянуло к ней. И так же сильно отталкивало. Она чересчур бередила меня. С ней мне было мятежно и беспокойно. Своей вызывающей манерой она как будто что-то пыталась мне доказать, может быть даже не сознавая того. И порой я невольно откликался на этот вызов и тоже начинал вести себя с какой-то ненужной демонстративностью. Мне это не нравилось.

Кроме того, со стороны все выглядело так, словно вырвавшаяся на волю из клетки женщина спешит насладиться запретной свободой, для чего подбирает первого встречного. Я не желал быть первым встречным. Я вообще не стремлюсь быть у женщины первым. Меня больше привлекает перспектива стать последним.

— Уже поздно, — ответил я дипломатично.

— Торопишься к жене? — презрительно усмехнулась она, сразу опять замыкаясь.

— Скорее, не спешу увидеть фотографию мужа в траурной рамке. — Я начал немного раздражаться и впадать в ее тон.

— Неужели ты думаешь, что я привезла бы тебя в нашу семейную квартиру? — вспыхнула она. — Я никогда не жила здесь с Федором! Я тут от него пряталась. Это, как выражаются мужчины, мое холостяцкое жилище. Пойдем. — Она протянула руку и сжала мою кисть. Довольно крепко для ее тонких пальцев.

Наличие у нее холостяцкой квартиры, вероятно, означало, что я далеко не первый, удостоенный подобного приглашения. Мне сделалось неприятно.

И ее, и моя охрана уже стояла на улице, ожидая, пока мы выйдем из машины. Я посмотрел в окошко на их угрюмые физиономии, потом на ее лицо, красивое и нетерпеливо-капризное. Она не допускала мысли, что ей могут отказать.