— Эй, — шепнул он, — Стран Страныч. Я что-то не понял. У нее глаза на заднице?

Странник медленно подошел к сидящему на полу Маломальскому. Опустился на колени и осторожно выглянул на улицу. Затем широко и даже радостно улыбнулся.

— Нет. Их двое. Самка большой. Она туда смотрит. У нее на спине сидит самец. Он маленький. И сюда смотрит. Так они смотрят вокруг. Если самец что-то видит, он через волоски делиться с ней информацией. И наоборот.

— А я думал арахна жрет самцов своих.

— Жрет, — Странник кивнул. — Но только после того как чики-чики. А они пока не чики-чики.

— Да ты пошляк. — Проворчал Сергей, пристально глядя на гипнотический взгляд четырех пар глаз самца. Два глаза были большими и широко расставленными. Меду ними квадратом располагались четыре глаза поменьше. И еще пара на макушке. Совсем крохотные. Внутри глаз что-то призрачно мерцало. Словно шевелились какие-то трубки, ловя фокус то на одном объекте, то на другом. Маломальский ясно ощущал, что самец остановил свой взгляд на нем. Видимо он что-то передал своей необъятной подруге. Паучиха вдруг шевельнула своими жуткими волосатыми лапами и резко развернулась на сто восемьдесят градусов. Удивительное дело. Паутина даже не качнулась. У арахны было двенадцать глаз, которые сейчас уставились на Сергея. И два огромных волосатых клыка.

— Мать честная, — Сергей стал оползать обратно в здание.

— Не бойся, — шепнул Странник, продолжая улыбаться.

— А чего ты скалишься, идиот? Ты ее рожу видел?

— Мы с ними дружим, — заявил напарник.

— Чего? С кем? С арахнами?

— Да, — Странник кивнул.

— Как это? — изумился Сергей.

— Ну, вокруг там, где мы живем, много таких паутин и арахна. А есть визгун. Визгун убивает арахна. Но мы едим визгун. Мы делаем ловушки на визгун. Вокруг паутин. Ловим визгун. Едим. А арахна ловит мутант, который может напасть на наши ясли. Доктор говорил, что это симбиоз. Он говорил, что такое часто было много раньше у животных.

— Что еще за визгун?

— Он визжит.

— Ни за что бы, не догадался, — хмыкнул Сергей.

— Ну да, — кивнул Странник. — Он визгом может убить. А сам маленький.

— Экая скотина. Ну ладно. Нам то, что делать?

— Пошли. Ты говорил там бытыр. — Напарник показал на видневшиеся руины архитектурного института.

— Не бытыр, а БТР. И как нам мимо твоих друзей пройти? Тем более что я уверен, они не в курсе, что ты большой друг их семьи.

— Так место есть. Осторожно пройдем. Только паутину не задень.

— А вичухи наверху? Ты их прогнать не можешь? Ну, этим своим, кша, кша.

— А вот это плохо. Я одного с трудом прогнал. А тут много. Злые они.

— Вичухи? Злые? Кто бы мог подумать? — Маломальский многозначительно покачал головой. — И что делать?

— Ты достал уже с этим своим что делать, — поморщился Странник, — Бегом бежать.

* * *

Высокий, плечистый гаулейтер со стрижкой «ежик», густыми седыми усами и черным беретом с серебристым черепом, поднял руку. Толпа стихла. Их, наверное, не столько подавляли автоматчики из комендантского взвода гестапо, сколько его пристальный, ненавидящий и презрительный взгляд больших голубых глаз.

— И в чем же дело, комараден? Пропали без вести на поверхности наши товарищи. Вы взяли на себя смелость устроить бузу. — Спокойно, но с нотками угрозы в голосе говорил он. — Или вы забыли, что есть дисциплина? Или вы забыли, что для нас есть порядок? Вам захотелось поиграть в пархатую дерьмократию? Или в поганое большевистское горлопанство? Или вы решили превратить наш рейх в черномазый базар своими воплями? Вы забыли, что любое ваше недовольство должно иметь письменную форму, которая в установленном порядке должна быть передана наместнику вашего участка для рассмотрения?

— Вот именно! — крикнул кто-то из толпы. — Наши товарищи погибли! А мы уже, сколько времени бездействуем? Мы зажаты в крохотном мирке! Всего три станции! А у красных целая линия! Полужиды-торгаши из Ганзы все кольцо заграбастали! А мы как в резервации! Нам жизненное пространство нужно!

Толпа снова стала шуметь. Кто-то соглашался с этим человеком. Кто-то рьяно пытался возразить.

Гаулейтер снова поднял руку и заорал:

— Тишина!

Толпа снова притихла.

— Может кто-то считает, что мы прямо сейчас готовы начать войну? — снова спокойно начал говорить он, — Может кто-то забыл пролитую нами кровь в последних боях? Вы хотите потерять и то, что у нас есть? Мы не можем повторять ошибок Адольфа! Мы не имеем права недооценивать нашего врага и считать, что их демократии прогнили, а режим красных, это лишь колосс на глиняных ногах. Нет! Только не сегодня! Не сейчас! Нами заключен мир с большевиками не из страха перед ними, но только ради того чтобы восстановить наш потенциал. Если наш рейх не ведет войну, то только потому, что он к ней тщательно и основательно готовиться! Ибо лишь война есть наша религия и проявление нашего духа, воли и мужества! Никто в рейхе не боится войны! Но самоубийственная авантюра, есть преступление перед нацией и грядущими поколениями господ этого мира, которым мы должны оставить в наследство новый мир нашего порядка, а не беспорядочные могилы их предков! Если кто-то из вас этого не понимает, то для таких у нас, существуют профилактические лагеря! И там вы наберетесь уму-разуму, невежды!

— Ты складно говоришь! Но это лишь маска твоей трусости! — заорал человек, выступивший из толпы. Это был Ганс. — Пока мы тут ждем и готовимся, враг действует! Они уже приручают мутантов! Они сами все мутанты! Мы, последний оплот человеческой расы ждем пока они придут сюда и сожрут здесь всех!

Толпа с ужасом смотрела на Ганса, не понимая, как можно вообще такое говорить гаулейтеру и чем это может в итоге закончиться не только для этого выскочки, но и для всех тех, кто имел несчастье слышать его наглую речь. У могучего лидера сжались кулаки и заиграли на лице желваки. Автоматчики смотрели на него внимательно, ожидая лишь команды, даже незначительного жеста, чтобы изрешетить наглеца.

— Немедленно, сию минуту, нужна тотальная война! Война на уничтожение всех наших врагов! Пусть при этом погибнет треть из нас! Но остальные получат победу и все метро! Весь мир! И у оставшихся с победой будет достаточно места, ресурсов, воли и времени, чтобы делать детей! Массово и много! Лучших, полноценных и сильных! И знаем мы, что там, на других станциях, живут заблудшие и оболваненные преклонением перед всякими отродьями люди, которые должны и обязательно примкнут на нашу сторону, когда поймут что мы и только мы способны им подарить господство над всей землей! И кто не сделает это по доброй воле, того мы оросим страхом и страх будет их вести под наши знамена, если не воля к доминации!

— Ганс, — гаулейтер угрожающе улыбнулся. — А ведь ты еще не ответил на вопросы, почему ты остался жив и невредим из штурмовой группы Руделя и почему Гесс и его люди сгинули, пойдя за тобой, а ты здесь разглагольствуешь! Солдаты! Арестовать его!