Потом дело дошло до фотографирования. Кейт хотела получить снимки с близкого расстояния и во всех мыслимых ракурсах, чтобы дома без проблем снова сложить из костей скелет. Это была непростая работа — маневрировать вокруг скелета, и она облазила все соседние ветки в поисках наиболее подходящих точек, а я на всякий случай сопровождал ее, держа камеру, пока она подготовится, и пару раз успел подхватить ее, когда она собиралась свалиться с дерева.

— Откуда вы знаете, что они не обитают на земле? — Это беспокоило меня все утро. Если нашелся один, здесь могут быть и другие, только на этот раз живые, с зубами и все такое.

— Дедушка писал, что они никогда не садятся на землю. Он видел, как они направляются к югу, помните? Они просто кормились здесь. Это не наземные животные, Мэтт. Взгляните на эти передние и задние конечности. Они не могут ходить. Они не нуждаются в земле.

— Верно. — Я просто хотел убедиться. — Значит, он должен был погибнуть на лету.

Я посмотрел вверх, сквозь крону, и подумал, что могло так случиться. Прямо над головой виднелась заплатка ясного неба. Он умер в воздухе и полетел к земле, кружа, как сухой лист, и случайно опустился прямо на эту ветку в целости и сохранности. Немножко неестественно, но… Нет. Невозможно. Когти его впились в кору. Он был еще жив, когда приземлился здесь. Я попытался представить себе это. Он был слишком слаб или болен, чтобы летать, и начал падать, расставаясь с небом, своим домом, теряя метр за метром высоту, которую ему уже не суждено было набрать вновь. По воле случая внизу оказался остров, и он упал на деревья, пытаясь зацепиться слабеющими когтями, пока не рухнул на эту большую старую ветку. И он припал к ней, когда пришла смерть. Ни одна птица не осмелилась приблизиться к его телу: они никогда не видели таких существ. Лишь насекомые через некоторое время принялись трудиться над его останками.

Кейт вновь ослепительно полыхнула вспышкой.

— Наверняка уже достаточно, — сказал я, помня о времени и прикидывая, сколько его понадобится, чтобы пометить и отделить друг от друга все эти кости.

— Да, — согласилась она, — думаю, хватит.

Она осторожно повесила камеру за ремень на торчащий над нами сук. Потом мы втащили наверх ее саквояж. Ветка была достаточно широкая, чтобы мы могли пристроиться на ней бок о бок и положить саквояж между нами. Кейт достала специальный восковой карандаш, без которого, по ее словам, она никогда не путешествует.

— Конечно, никогда ведь не знаешь, где споткнешься о какие-нибудь древние мощи или о череп, и понадобится немедленно пометить их, — согласился я.

— Действительно, — подхватила она. — На самом деле было бы лучше сначала пометить кости, потом сфотографировать, а потом уже разобрать скелет. Ничего. О боже, этих костей просто великое множество, правда?

— Костей полно, — согласился я.

— Знаете, я никогда еще ничем подобным не занималась, — серьезно объявила она.

— Вот как? — хмыкнул я. — Вы меня изумляете.

— Спокойно, — ответила она, чуть улыбаясь. — Мы сделаем вот как. Я буду помечать кости, а вы начнете отделять их друг от друга и укладывать в сумку.

— Именно этому я учился всю жизнь, — ответил я. — Просто горю желанием.

— И незачем язвить, мистер Круз.

Она начала с черепа, который был ближе всего, и двинулась вдоль позвоночника. Я глубоко вздохнул и, ухватив череп обеими руками, легонько дернул.

— Вы будете осторожны, правда? — спросила она.

— Постараюсь.

— Они очень хрупкие.

— Может, лучше вы сами этим займетесь?

— Нет, нет. Я вам доверяю. Просто будьте поосторожнее.

Череп, хрустнув, отделился от позвонка, и вдруг оказалось, что я держу его в ладонях. Он был неправдоподобно легкий. Нижняя челюсть отвалилась, и я едва ее не упустил.

— Он был целый, — заявила Кейт.

— Прекратите следить за мной, — потребовал я. — Я абсолютно осторожен.

Выпали несколько зубов, и я успел поймать их в ладонь в последний момент. Я бережно поднес все это к саквояжу и запихнул внутрь.

Так мы и работали: Кейт помечала, я разбирал, заворачивал кости в носовые платки, и в дамские панталоны, и в чулки, и еще в какие-то предметы женского туалета, которых раньше никогда не видел и, уж конечно, не держал в руках. И тут до меня дошло, конечно, что все это вещи Кейт, и мои щеки опять начали гореть, будто я делал что-то непристойное. Я снова занялся позвонками — кропотливая работа, — они были такие маленькие, но отделялись очень легко.

Кейт взглянула на меня и фыркнула, и я сначала подумал, что делаю что-то не то.

— Жаль, что у нас нет нормального упаковочного материала, — сказала она.

— Удивляюсь, что вы не подумали захватить с собой немножко.

Она улыбнулась:

— Придется обходиться тем, что есть. Учитывая обстоятельства, полагаю, мы справляемся очень неплохо.

— Эти кости из крыльев не влезут. — Я кивнул на гибкие кости на концах передних конечностей существа.

Она скорчила гримасу:

— Знаю. Придется сломать их. Просто постарайтесь завернуть их получше.

Мы работали молча. Мне все-таки не нравилось находиться в лесу, я чувствовал, как он давит на меня. Воздух, по мере того как вставало солнце, становился все более плотным. Каждая косточка существа проходила через мои руки, и я удивлялся их легкости — они будто были заполнены гидрием и только и ждали, чтобы высвободиться из моих пальцев и взлететь. Легче воздуха. Я улыбнулся про себя.

— Изумительное создание, — продолжала бормотать Кейт, двигаясь вдоль скелета со своим восковым карандашом. — Изумительное. Я читала о птерозаврах, знаете, кто это такие?

— Нет.

— Крылатые ящеры. Так, по крайней мере, считают. Ящеры, которые вымерли восемь миллионов лет назад. Но с этим не все согласны. Может, это были вовсе и не рептилии. Может, млекопитающие или со временем развились в млекопитающих…

Я об этом не знал ничего, так что ничего и не сказал. Оно подавляло меня, все это знание, сокрытое в книгах, которые я не читал и, скорее всего, никогда не прочту. Я люблю книги, но они дорогие и тяжелые, а чтобы их читать, нужно время, которое нечасто у меня бывает. Кейт же, кажется, читала практически обо всем.

— Вообразите только, сколько разных животных должно было существовать, — говорила она. — Все те, что теперь вымерли. Не только динозавры, но и всякие другие, которые когда-либо летали, ползали, ходили или скакали по земле. Может, это один из них, тайно сумевший выжить. Вам нравится такая идея?

— Мне нравится, что он никогда не спускался на землю, — ответил я.