— Обязательно полетим, старшина, — ответил Дивин стрелку. — Не забыл, если столкнемся с «мессерами», действуем так, как договаривались: ты командуешь, я — маневрирую.

— Я помню, — ответил стрелок, и в его голосе экспату почудилась легкая укоризна. В самом деле, до сих пор Пономаренко не давал повода в себе усомниться. А уж как он холил и лелеял свой УБТ — это вообще отдельная песня. Старшина самолично набивал ленты, протирал чуть ли не каждый патрон и, как показалось однажды Григорию, тихонько при этом приговаривал себе под нос что-то. Шаманил, может? А, наплевать и забыть, главное, чтобы в бою не подвел.

Зеленая ракета взметнулась ввысь, зависла и медленно начала падать, шипя и разбрасывая искры. Не успела она коснуться земли, а в наушниках уже прозвучал, дублируя сигнал, голос Хромова: «Кощей, взлет!»

Дивин слегка усмехнулся и дал по газам. «Ил» повело вправо, но летчик мгновенно парировал занос, нажав левой ногой на педаль, и штурмовик нехотя подчинился. Тяжело пробежал по взлетной полосе и, взревев мотором, устремился в небо.

Экспат набрал высоту и заложил небольшой круг над аэродромом. После него должен был взлететь Прорва, но его машина замерла на старте, и возле нее суетились техники. Видимо, какая-то неисправность. Ладно, где наша не пропадала. Григорий бросил взгляд на карту и потянул ручку управления, ложась на курс.

— Андрюха, я сейчас облака пробью, так что приготовься, может немного потрясти, — предупредил Дивин старшину. Григорий решил пройти до цели над низко стелющимися над землей облаками, а потом свалиться через просвет в них прямо на головы немцам. И хотя существовала опасность встретить вражеский истребитель, риск перевешивала возможность избежать до последнего момента огня зениток.

О, черт, накаркал! Две черные точки появились вдалеке. Выматерив от души надоедливых фрицев, экспат нырнул обратно в молочную пелену. Трясло нещадно, но лучше уж так, чем валяться где-нибудь под елкой с отбитыми плоскостями.

Дальнейший полет был похож на плавание на подводной лодке. Время от времени экспат то «всплывал», проверяя, не ушли ли «мессы», то, наоборот, проваливался под нижнюю кромку облаков, ловя наземные ориентиры. Иногда удавалось пролететь несколько минут спокойно, но потом немцы опять появлялись и штурмовик вновь «погружался».

— Медом им, что ли, здесь намазано? — ругался Григорий. — Какого хрена они к нам прицепились? Пономаренко, шугани их! — не выдержал он в конце концов.

— Есть, командир, — отозвался стрелок. — «Мессеры» справа, пока далеко. Нагоняют. Еще чуть-чуть. Влево, влево!

Дивин послушно переложил ручку, и тотчас за спиной загрохотал «березин». Старшина бил расчетливыми очередями, подсказывал иногда экспату, куда лучше довернуть машину. Фрицы не приняли боя и быстро отвязались, уйдя на высоту. Скорее всего, просто не ожидали, что привычная мишень вдруг огрызнется.

В очередном просвете экспат заметил характерный изгиб реки. Сверился с картой и удовлетворенно хмыкнул: тютелька в тютельку!

— Андрей, приготовься, атакую. На выходе из пике бей по орудиям!

«Ил» свалился гитлеровцам как снег на голову. На белой поверхности очень хорошо выделялись следы порохового нагара от артиллерийских выстрелов. И это здорово облегчало Григорию задачу хорошо прицелиться.

Штурмовик спикировал на позиции дальнобойных пушек. Дивин нарочно вел самолет чуть наискосок, чтобы гарантированно накрыть орудийные капониры. Пора! «Ил-2» вздрогнул, освободившись от подвешенных фугасок, задрал нос и облегченно рванулся вверх, а Пономаренко хорошенько прочесал вражескую батарею пулеметным огнем.

— Бегут, твари! — услышал летчик удовлетворенный возглас.

Еще заход. Экспат бросил машину в вираж, развернулся и вновь перевел «Ильюшина» в пике. На земле вдруг блеснул черно-красный взрыв. Похоже, одна из бомб удачно попала в склад боеприпасов. Целиться стало сложнее, но Дивин снизился почти до самой земли и с удовольствием довершил начатое огнем пушек и пулеметов. Гитлеровцы так и прыснули в разные стороны, как потревоженные тараканы, но многие из них падали и оставались неподвижно лежать на снегу, попадая под огненные трассы.

— Командир, наблюдаю слева еще одну батарею, — доложил Пономаренко.

— Принял! — скупо отозвался Григорий, подумав мимоходом, что со связью после возвращения надо срочно что-то делать. Треск в наушниках стоял такой, словно жарили яичницу. Младший лейтенант сделал горку и коршуном обрушился на новую цель.

Попотчевал немцев эрэсами, добавил из пушек и пулеметов, дал потренироваться стрелку. И в этот момент проснулись зенитки. С земли потянулись дымные жгуты, но экспат был начеку и сразу же ушел из-под обстрела змейкой. Что ж, хорошего понемножку. Григорий качнул самолет с крыла на крыло, словно прощаясь с гитлеровцами, но обещая непременно вернуться, и лег на обратный курс. С востока ему навстречу плыли две девятки наших бомбардировщиков в сопровождении «ястребков», и летчик с удовлетворением подумал, что фрицы сейчас получат еще один неприятный подарок с небес.

— Андрей, как ты?

— Порядок, командир.

Возвращаясь, Дивин на подлете к аэродрому словно провалился в кастрюлю с молочной кашей. Все затянул густой туман, в котором было непросто разглядеть хоть что-то. Но экспат сумел сориентироваться и благополучно приземлился в снежную траншею.

— Молодец, Кощей! — прорезался в наушниках голос командира полка, когда он зарулил на стоянку. — От наземных войск поступила благодарность: здорово ты заткнул эти батареи, они сильно досаждали нашим войскам. Как самочувствие, лететь можешь? Кроме тебя еще пятеро смогли подняться, но, сам понимаешь, это капля в море — каждый самолет на счету.

— Могу, товарищ майор. Вы только распорядитесь, пусть нам прямо к самолету перекусить что-нибудь доставят, — попросил Григорий. — И чаю бы горячего?

— Ладно, — засмеялся Хромов. — Я к тебе твою швею-мотористку прикажу отправить, пусть поухаживает. Носочки тебе свежие доставит или душегрейку!

И отключился, гад! Хотя, может, это и к лучшему — не надо, чтобы командир слышал, что именно говорит возмущенный до глубины души подчиненный. Дивин устало снял шлемофон, отстегнул парашют и выбрался из кабины. Посмотрел, как деловито возится с «березиным» стрелок, ободряюще похлопал его по плечу и поздравил с первым боевым вылетом. Окинул внимательным взглядом облепивших «Ил» техников и принялся ждать, когда же у штурмовика появится Тая. Если, конечно, комполка не обманул.

* * *

В последующие дни полк наносил штурмовые удары по минометным и артиллерийским батареям противника, его подходящим к фронту резервам и ближайшим железнодорожным узлам. Пилоты делали по два-три вылета в день, выполняя заявки наземных войск и приказы командования. Работы было так много, что в боевое расписание пришлось включить и молодых летчиков. И, как следствие этого, полк сразу же понес потери. Как ни старались командиры натаскать новичков, передать им свой опыт, теоретические занятия на земле или учебные полеты не могли в полной мере заменить встречу лицом к лицу с немецкими истребителями или вражеский зенитный огонь.