Девушка отвела взгляд и кивнула.

Ванька, всё это время, стоял довольно отстранённо, но тут влетел в обсуждение, с ноги выбив дверь, что называется:

— Так вот чё этот обалдуй с нами бухать не ходил! — припомнил он.

Машка попыталась улыбнуться.

Попытка успехом не увенчалась, но зато вызвала бурную реакцию у ребят. Они разом потянулись к ней с объятиями. Первым настиг её Колясик. Аккуратно заключив знакомую в кольцо, юноша слегка приобнял ту за шею, прислонясь своей головой к её.

— Вы чё?.. — Мария отшатнулась.

Вторым подошёл Саня. Этот обнял девчонку спереди, заставляя уткнуться в широкую грудь. Последним элементом в этом бутерброде стал Ванёк, который просто набросился на горку сверху, заставляя засмеяться. Эта привычка нашей компании удачно разрядила момент. Мы всегда считали, что лучшей поддержкой, являются объятия. Нас даже педиками называли в школе одно время. Правда, когда было доказано с помощью драк, что мы не нежные мальчики из женских сериалов и вовсе не гомики, вся школа начала следовать нашему примеру. В какой — то мере мы стали Петрами Первыми, прорубив окно в мир нескрываемых эмоций.

Я мельком увидел, как Машка робко вздрогнула от первых прикосновений рыжего. Но что интересно, не попыталась выбраться, только слегка взбрыкнула. Не забилась в истерике. Не начала призывать чертей. Она просто стояла с опущенными руками и той самой вымученной улыбкой. Руки мои расслабились, стали самостоятельно свисать от шока. Её глаза слезились.

Глава 10

— Так, ты хочешь остаться? — женщина в чёрном бархатном платье аккуратно поднесла бокал, с красным вином, к губам. Элегантность образа зашкаливала и заставляла открывать рты, всех присутствующих. Напыщенность же тучных бабищ, что периодически высовывали головы из — за углов старого особняка, говорила, разве что, о напыщенности и желании вернуть былую молодость. Они все, то и дело, пытались понять, в чём же секрет прекрасной незнакомки. А у незнакомки же, всё говорило лишь о самом умении «быть выше», «быть недостижимее», «быть лучше».

— Так и есть. — произнесла собеседница. Девушка, двадцати лет, с собранными в нарочно растрёпанный пучок, волосами, всматривалась куда — то вдаль, опираясь на мраморный подоконник балкона. Две блондинистые пряди красиво подчёркивали молодой овал лица. Снизу сновали, туда — сюда, слуги во фраках, детишки приглашённых господ, и парочка знакомых для девушки, юношей. Она мечтательно улыбнулась. Нежное голубое платье слегка облепило тощую фигуру, из — за подувшего ветра. Это моментально подчеркнуло её физическую форму. Тонкая талия, округлые бёдра. Чуть более синеватый пояс, уместно подчёркивал средних размеров, грудь.

Серовато — голубые глаза выделялись из всей толпы, подчёркивая невинность личика.

Балетки на ногах, кстати еле видневшиеся из — за длины платья, внезапно показались, и заставили вновь «фыркнуть» местных, но уже юных красавиц. Они разом возмущались, перешёптываясь одной лишь фразой: «Где эта дрянь достала такие небесные балетки?»

Нежно — голубой оттенок обуви показался, когда девушка радостно подпрыгнула, чтобы поприветствовать юношу внизу — Александр! Друг мой! Александр! — она, семенила на месте и размахивала правой ручкой, привлекая к себе внимание.

Белая, пастельно — голубая перчатка, даже немного съехала с локтя, указывая на интенсивность движений.

— Прекрати унижаться. Это просто стыд. Ты испортишь макияж. — Прямые платиновые волосы красиво укрыли оголённые плечи. Бархатное платье доходило до самого пола, так что, создавалось справедливое ощущение, что советница парит над землёй в этот осенний вечер. Женщина томно вздохнула и заставила взвизгнуть парочку подглядывающих девчонок из — за шифоновой занавески, весящей прямо перед входом в бальный зал. Чем? Она вытащила бледную ножку через вырез по левой стороне платье, оголяя «грешные» места праведной жены. Усмехнувшись такой реакции, спокойно присела на воздух, закинув ногу на ногу. Под седоволосой появился бордовый трон, с золотистыми подлокотниками.

— Александр! Александр! — не сдавалась девушка — Ну же, Александр, друг мой! — она все ещё пыталась привлечь к себе внимание настырными прыжками на одном месте.

— Угомонись, Мара. — лениво протянула седовласая — Ну, будет, дитя. Ты меня утомила. Он только играет с тобой, от чего ты этого не видишь? Все мужчины таковы. — прокручивая вино в бокале, завершила наставница.

— Не называйте меня так. — юная блондинка подтянула сползающую перчатку — Пожалуйста. У меня другое здесь имя. Я его сама выбрала и очень им горжусь.

— И какое же? — бокал вина растворился в воздухе — Как его… Ма… Марона… Матрёна… Марфуша… — издевательски посмеиваясь, перебирала собеседница— Да не суть важно, главное, что оно абсолютно тебе не подходит. Имя, которым тебя наградили наши предки куда более гармонично с тобой сочетается.

— А вот у Александра другое мнение! — уверенно возразила девушка. Цвет её волос был более желтоватым, более тёплым, более уютным — Моё имя его вполне устраивает! И чтоб вы знали, он даже говорил, что оно прелестно и лучше всех! Не зря же он ко мне посватался!

— Да — да, моя дорогая! — женщина разразилась смехом — Именно поэтому, дитя, он и заигрывает с пятой девушкой на балу! Потому только, что твоё имя ему та — а — ак понравилось, и из — за сватовства тоже! Я в этом совершенно уверена! — тонкие бледные пальцы начали отстукивать по золотистому подлокотнику трона — Ты не шутишь, Мара? Ты взаправду решила отбыть здесь своё наказание? Ну, будет тебе, ты же знаешь, я погорячилась. К тому же, тебе здесь вовсе не место. Пойдём домой, дитя моё. Нужно сколькому тебя научить. — голос становился всё слаще и слаще с каждым словом.

Мара закатила глаза. Наконец умиротворённость с лица девушки начала потихоньку сползать.

— Да перестаньте вы уже! Называйте меня Машей! Марией! Маней, если хотите! Хватит с меня этих «Мар»! — психанула она. Молодые кулачки инерционно сжались, выдавая нахлынувшие эмоции.

Взгляд женщины с доброго, медленно начал перетекать во взгляд исподлобья. Она закатила глаза и громко «причмокнула».

Длинные волосы, доходящие до самого копчика, резко поползи вверх. Зрелое лицо стало приобретать свежесть, морщины разгладились, взгляд освежился. Платье с сплошного чёрного начало преображаться по фасону в схожее с платьем Мары. Пышную грудь теперь приподнимал растёкшийся по ткани, корсет, тонкая талия завораживала своим охватом, округлые бёдра и стройные ноги… И те же балетки, что были у Марии, но цветом чёрные, хитро повторили образ. Вместо знойной зрелой красавицы, теперь на троне восседала точная копия юной собеседницы, также уверенно и издевательски, осматривая бунтарку.

— Я где — то слышала, моя дорогая… Что, если человек влюбляется, то он за версту сможет отличить своего возлюбленного