– Дополнительный глаз.

– Он слепой?

– Я тоже так было подумала, но выяснилось, что у него не внешнее, а внутреннее зрение. Как бы рентген.

Внезапно леденец ярко вспыхнул, и морщина сомкнулась. «Сфотографировал?» – дрогнула Елена.

– Исследование подтвердило мою теорию об эпидемии. Деструктор изменил человеческий геном. Мы довольствуемся остатками возможностей, трансцендентный мир нам недоступен.

Рукокрылое существо полетело в экранное небо. Внизу белели плоские крыши разных геометрических форм. Гряда зубчатых гор уходила в синеву, легкая дымка окутывала пики средних вершин.

– Я нашла мускульную энергию, которая делает полет возможным, но не знала, как привести ее в действие. О звуке забыла. Обычно отключаю его.

– Мешает?

Она замялась:

– Видите ли, компьютерный человек – это я и есть. Просто в другом воплощении. Его органы – материализация моих чувств, а звуки – то, как они реагируют на внешние раздражители. Вот, возьмите наушники, прижмите к ушам плотнее… Слышите?

Елена кивнула, изумленная ожегшей уши лавиной звуков. Слуховые ощущения были полны и совершенны. Эфирный ток проник в кровь, разнесся по телу, и невесомое тело поплыло ввысь. Его несла музыка диковинного оркестра.

– Достаточно, – донесся смущенный голос.

Стены и вещи вытягивались и влеклись в иллюзорную пустоту. С минуту Елена еще парила во вневременье. Острая боль падения ударила не по наружной части тела, а словно гортань на мгновение замкнуло хрупким шаром тончайшего стекла и он разлетелся с явственно слышимым звоном.

За окном нехотя синели сумерки утра. Медленно возвращался привычный мир.

– Подозреваю, что «моя» музыка делает реальным только мой полет, – сказала Антонина. – Ведь я эксплуатирую собственные чувства. Кто-то другой, может, сумел бы заставить работать другие сенсоры.

А нужны ли человечеству крылатые? – размышляла Елена подавленно. Не угрожает ли бесспорное превосходство этой новой расы порабощением деградирующей популяции?..

Впрочем, бред! Чувства не более чем эмоциональные колебания в мозгу и не могут материализоваться. Человек не способен летать… но что я тогда видела и слышала? Что это было – высокохудожественная мистификация, гипноз, оптический и слуховой обман?

Передернула плечами, стряхивая с себя чары чужого внутреннего космоса.

Безумный поэт создал Страну крыс на себе. Безумная художница извлекла из себя сверхчеловека. А она, Елена, попалась на удочку больного воображения потому, что, кажется, сама находится где-то рядом.

– Мой аэродром, – кивнула Антонина в сторону балкона. – Жаль, места маловато для хорошего разбега. Я пока, честно сказать, трудно летаю. Поднимаюсь чуть выше фонарей.

Девушка определенно была сумасшедшей, но не без любопытных способностей. Елена вынула из сумки ручку и блокнот:

– У вас прекрасные мультипликация и музыка. Эти фокусы сто́ят материала! Почему вы не хотите, чтобы люди знали? Пусть не сейчас, пусть со временем вам будут нужны сподвижники, с которыми вы могли бы вместе…

– …весело летать по просторам? – перебила Антонина, сощурив глаза.

– Извините, я не хотела вас обидеть…

– Вы меня не обидели. Вы меня просто не поняли.

Она вышла в кухню.

Елена оделась и, со смятением в душе, ждала у окна. За ним снова кружились снежинки. Обычные, не длинные. Справа в голубеющих сугробах темнел котлован. Недавно здесь, по-видимому, снесли здание. Из снега торчала труба в ржавых потеках. Подступал новый день житейских забот, радостей, смут и грехов… Да, грехи мои тяжкие… Когда Юрьевым придет срок «умереть в один день», Юрьев очутится в небе один. Вряд ли его жене простят грех аборта.

Каждый день может быть грешен в разнообразии действий и мыслей. Вчера Елена думала о назревшем кризисе дружбы с Наташей, сегодня – о назревшей в себе гордыне. Пора наконец признать: носясь с несуществующим синдромом отторжения, некая Ю.Е.Д. посчитала себя особенной личностью. А особенного в ней только и есть, что привычка к колупанию слоев своей надуманной обособленности.

– Вы напрасно потратили на меня время, – сказала за спиной Антонина.

– Нет, я нисколько не жалею, – обернулась Елена, встрепенувшись. – Крылатый человек… он потрясающий, невероятный… очень хотелось бы встретиться с вами снова, чтобы…

Девушка выставила ладонь в жесте «остановитесь», и Елену внутренне покорежило от собственной фальши в интонациях и словах.

– Другой встречи не будет. Если что-то из нашей беседы прорвется в газету, я сотру файлы. Прощайте.

Вместо обнадеживающего «до свидания» она предпочла это книжное слово. Обрубила фразу, недосказанную Еленой, отторгла ее от себя. Через пару минут незадачливая гостья ощутила себя камнем Галилея, по закону гравитации приземлившимся с Пизанской башни на землю улицы.

Елена шагала на остановку, стараясь думать о Юрьеве. Мысли о нем всегда помогали поднять павший дух. Вспомнила прошлую пьянку Юрьева с Русланом, и впрямь полегчало.

Голова с похмелья у мужа была «вава». Виноватый, он обещал стать образцом мужской половины человечества. «Больше никаких стопок, кроме стопок глаженого белья, кофе жене в постель, обед по воскресеньям! Настоящий мужчина должен попробовать в жизни все! Даже то, что он приготовит своими руками!» Готовил Юрьев кошмарно. Глажка и кофеподача быстро забылись. С какой же депутатской легкостью дают мужчины невыполнимые обещания…

Дома Елену ждал неприятный сюрприз. Юрьев нешуточно собирался ее поколотить, а на табуретах у порога сидели Руслан Дементьев и вся из себя виноватая Наташа. Ночью она позвонила Юрьеву, чтобы узнать, благополучно ли подруга добралась домой. Эту возможность Елена почему-то упустила.

Наташа сгоряча не поняла, о каком девичнике спросил ее Юрьев и удивилась: «Нет, никого не было, только я с внучкой. Одну бутылку выпили. Не водку, о чем ты говоришь! Винишко слабое… Да, без предупреждения пришла, помянуть Калерию Альбертовну».

Потом, сообразив, что выдала Елену, Наташа начала бестолково ее выгораживать и завралась: «С ума не сходи, нет у нее любовника… на задании она… Почему ночью? Про ночную смену вроде должна была статью написать».

Оба, конечно, тотчас ударились в панику, представляя хладное Лелечкино тело в свеженаметанных сугробах. Обзвонили отделения полиции, больницы, морги. Спасибо, не решились пугать родителей Елены ночным звонком. Под утро удалось отыскать шофера в одной из служб такси, подвезшего «симпатичную женщину в черной куртке» от Наташиного дома в отдаленный Черемушкинский район. Адрес был назван не знакомый ни Юрьеву, ни Наташе. Дом, сказал таксист, многоквартирный. Отправиться на поиски пропавшей жены и подруги решили в половине восьмого, не будить же людей раным-рано…

Вот Наташа и приехала. Руслана подключили к компании. Обсуждали план действий, когда явилась потерянная – как раз к апогею ярости Юрьева по поводу женских попоек и амуров.