— Обещали быть Саутгемптоны, Маннеринги…

— Граф и графиня Саутгемптон?! — воскликнула Каролина, причем тон ее и без того похожего на визг голоса повысился примерно на октаву.

Морган снисходительно улыбнулась и кивнула. Каролине, похоже, не чужд снобизм. Как жаль, что сама Морган не может в полной мере насладиться представительностью сегодняшнего приема из-за проклятой боли в желудке, которая то появлялась, то снова исчезала, но теперь уже не бесследно, а оставляя ноющий отголосок. Господи, ну почему эта напасть приключилась именно в тот день, когда порог ее дома впервые должны переступить столько знатных особ, в числе которых принц Люксембургский с супругой.

— Кроме того, мы ждем известного коллекционера живописи Ганса фон Грюбеля с женой, Виллеслеев…

— Вы имеете в виду Генриетту и Чарльза Виллеслей, не так ли? Мы познакомились с ними в Эскоте. — Каролина обратилась к мужу: — Ты помнишь их, Невиль? Они тоже были на матче за Золотой кубок…

— Да? Может быть… — ответил тот равнодушно.

В этот момент Перкинс ввел в гостиную супругов Виллеслей, которые без всякого интереса отреагировали на Каролину. Она тут же ретировалась и заняла место подле мужа, обиженная, но непобежденная.

— Дорогие мои, — обратилась к собравшимся графиня. — Вы не представляете, на каком скучном приеме мы только что были! Посему я едва не впала в хандру. Там совершенно нечего было делать, кроме как пить, — с этими словами она взяла с подноса бокал шампанского.

Каролина наблюдала за Виллеслеями с подозрительностью и неприязнью. Скорее всего они никогда прежде не встречались. Граф и графиня Саутгемптон приехали в приподнятом настроении и потешали почтенную компанию рассказом о каком-то обеде, на котором некая сумасшедшая дама тайком залезла под стол и, ползая там на коленях, расстегивала ширинки на брюках у мужчин.

Морган и Генриетта хохотали от души. Генриетта потому, что оценила их остроумную выдумку, а Морган потому, что не сомневалась в правдивости их слов. Она на собственном опыте убедилась, что чем выше круг британской аристократии, тем отвратительнее манеры и поведение людей, в него вхожих. Морган же мечтала проникнуть в число самых что ни на есть избранных. Каролина, судя по всему, наоборот. Она вошла в знатное сословие совсем недавно, после брака с Невилем, и, войдя в общество новых людей, была одновременно шокирована и обеспокоена тем, что вряд ли сможет когда-нибудь органично вписаться в эту развращенную среду. Наверное, Невиль был прав, говоря, что она обречена принадлежать по духу к среднему классу, из которого вышла.

Морган орлиным оком окинула гостиную, по которой невидимой тенью перемещался Перкинс, подливая в бокалы шампанское. Розали и Глен Винвуд беседовали с Гансом фон Грюбелем и его женой о музее Гетти. Каролина мертвой хваткой вцепилась в сэра Джона Маннеринга, а ее муж о чем-то говорил с Чарльзом Виллеслеем, то и дело посмеиваясь. Гарри, как предупредительный хозяин, расхаживал среди гостей, для каждого находя несколько теплых слов, временами подбрасывая в готовый потухнуть огонек беседы новую тему, интересную обоим собеседникам. Морган гордилась им. И собой тоже. Наконец-то она достигла того, о чем мечтала всю жизнь. Теперь ничто не помешает ей почивать на лаврах.

На пороге гостиной появился принц Люксембургский под руку с супругой. Эти уже немолодые люди неизменно приковывали к себе внимание окружающих. Принц — царственным профилем и осанкой, ничуть не пострадавшей от бремени монархической власти, его жена — безупречной красотой и женственностью, а также великолепными пышными волосами, как обычно забранными в высокий пучок. В этот вечер ее шею украшали прославленные люксембургские изумруды.

Морган направилась поприветствовать их к дверям. И вдруг лицо ее исказила гримаса боли, глаза расширились от ужаса, а с губ слетел крик. Ей казалось, что пол медленно уходит из-под ног, а сама она летит в черную пропасть, и только снопы огненных искр вьются вокруг.

Принц и принцесса остолбенели у самого входа, а у их ног на ковре извивалась в мучительных корчах хозяйка.

Рут дрожащей рукой опустила телефонную трубку на рычаг и упала в кресло. О Господи, что скажет Джо? Она не мигая смотрела на рисунок ковра, словно ожидала от пего ответа на свой вопрос. Посидев без движения несколько минут, Рут поднялась и направилась в кабинет, где постоянно хранились горячительные напитки. Хотя на часах было всего десять утра, Рут чувствовала потребность выпить.

Ей позвонили из клиники Мойе и официально поставили в известность о том, что Закери сбежал, избив санитара, который пытался задержать больного. Куда он отправился, неизвестно. В последний раз его видели выходящим из ворот вместе с какой-то девушкой. Когда охранник поинтересовался, куда он идет, Закери ударил его по лицу и, воспользовавшись замешательством, скрылся вместе со своей подружкой. По свидетельствам очевидцев, они добрались до хайвея и сели в потрепанный «шевроле».

На Рут словно нашел столбняк. Она сделала несколько глотков виски с содовой и стала медленно ходить из угла в угол по кабинету. Казалось, стоит ей сделать резкое движение, и голова расколется на тысячу частей. Рут постаралась припомнить детали своего разговора с директором клиники, но в памяти у нее задержались почему-то только собственные реплики. Действительно ли он говорил о подозрениях врачей насчет того, что кто-то продолжал тайно снабжать Закери наркотиками? Когда это случилось? Вчера или сегодня? И потом, разве они не доверили своего сына медперсоналу клиники, с тем чтобы исключить подобные инциденты? Почему же они не справились со своими обязанностями? Как все это ужасно! Она силилась восстановить этот разговор, опасаясь, что Джо рассвирепеет от ее бессвязного рассказа. Кончилось тем, что Рут покачала головой и развела руками.

— Я не знаю… это так неожиданно, — произнесла она вслух, репетируя предстоящий разговор с мужем. Несчастная женщина отхлебнула еще водки и решила позвонить Тиффани. Дочь наверняка что-нибудь посоветует.

Тиффани с головой ушла в решение очередной проблемы: ей хотелось, чтобы красно-черные костюмы для хора, с одной стороны, создавали впечатление строгости, а с другой — не стесняли движений актеров. Она изо всех сил пыталась сконцентрироваться и не реагировала на назойливый телефонный звонок. Если она немедленно что-нибудь не придумает, придется специально встречаться с Дианой Джанкане и советоваться с ней по поводу того, какие части костюмов можно выполнить из эластичной ткани, не нарушая при этом общей композиции.

Телефон продолжал надрываться. Куда все подевались, черт побери? Отложив карандаш, Тиффани сняла трубку.

— Алло.

— Тиффани, это ты?

Тиффани тяжело вздохнула. Что вдруг могло понадобиться от нее матери?

— Алло, Тифф…

— Да, я слушаю. — Она подавила вздох, поняв, что Рут и вправду чем-то сильно взволнована. — Что стряслось, мама?

Она выслушала сбивчивый рассказ матери о побеге Закери и, вероятно, обоснованных подозрениях врачей, и против собственного ожидания не удивилась.