Хотя кампания Сенусерта III в Сирию представляла собой, очевидно, всего лишь хищнический набег, столь же мало способствовавший покорению страны, как и походы VI династии в Нубию, тем не менее она, вероятно, значительно подняла репутацию его династии. Будучи первым фараоном, лично руководившим кампанией в чужой стране, Сенусерт I сообщил нубийскими войнами неумирающий престиж своему имени – престиж, значительно возросший благодаря деятельности Сенусерта III. Вследствие этого с именем Сенусерта традиция связала первые иноземные завоевания фараонов. Вокруг этого имени всегда вращались впоследствии рассказы о войнах и завоеваниях, циркулировавшие в народе. В греческую эпоху Сенусерт стал исключительно легендарным героем, которого невозможно отождествить ни с одним царем. То, что некоторые деяния Рамсеса II переплелись, быть может, с греческой легендой о Сенусерте, не является вовсе основанием для отождествления этого последнего с царем XIX династии, а также, повторяем, невероятные подвиги, приписываемые легендарному Сенусерту, не позволяют отождествлять его с каким бы то ни было историческим фараоном.

Развалины горнопромышленного поселка. Среднее царство. Сарбут-эль-Хадем, Синайский полуостров

В течение 38 лет мощно управлял Сенусерт III царством, обнимавшим тысячу миль Нильской долины. Ему даже удалось обуздать феодальную знать; и их гробницы вроде тех, которые находятся в Бени-Хасане и Берше, исчезают теперь. Так как преклонный возраст давал себя чувствовать, то он назначил своего сына соправителем и запечатлел это событие на стенах храма в Арсиное, в Файюме. После смерти Сенусерта III, последовавшей в 1849 г. до н. э., его сын-соправитель Аменемхет, третий носитель этого имени, вступил на престол, по-видимому, без затруднений.

Ряд мирных предприятий в интересах процветания страны и увеличения царских доходов был успешно осуществлен Аменемхетом III. Хотя разработка копей на Синайском полуострове была возобновлена еще в царствование Сенусерта I, тем не менее иноземные предприятия династии в других местах совершенно превзошли то, что было достигнуто ею здесь. Аменемхету III оставалось улучшить устройство станций на полуострове так, чтобы они стали чем-то более постоянным, а не только простыми лагерями экспедиций в течение нескольких месяцев их работ в копях. Эти экспедиции претерпевали большие неудобства, и чиновник той эпохи описывает испытанные им трудности, когда злой рок судил ему побывать там летом. Он говорит, что, «хотя было не время идти в Страну Копей», он отправился туда без отговорок и невзирая на то, что «возвышенности раскалены летом и горы опаляют кожу», он подбодрял рабочих, жаловавшихся на «злое летнее время», и, покончив с работой, доставил домой больше, чем от него требовалось. Он оставил там плиту с повествованием о своих испытаниях и ободрением для тех из своих потомков, которые могли бы очутиться в подобном же положении. При таких условиях были необходимы постоянные колодцы и цистерны, бараки для рабочих, дома для начальствующих чиновников и укрепления против хищников-бедуинов. Кое-что из этого, возможно, было уже сделано его предшественниками; что же касается Аменемхета III, то он превратил станцию в Сарбут-эль-Хадеме в прекрасно оборудованную колонию для разработки минеральных горных богатств. Он высек в скале большую цистерну и открыл ее с помпой в 44-й год своего правления. Был воздвигнут храм в честь местной Хатор, и мы видим чиновника сокровищницы отправляющимся туда с приношениями по воде, – факт, свидетельствующий о том, что Суэцким заливом пользовались с целью избежать утомительного путешествия через пустыню. Каждый рудник находился в ведении особого надзирателя, по имени которого он назывался, и при периодических посещениях чиновников сокровищницы с каждого рудника требовалось определенное количество руды. Случайные нападения соседних бедуинов, без сомнения, оканчивались ничем благодаря войску, по-прежнему находившемуся под начальством «казначея бога» и способному без труда разорять разбойнические шайки в случае, если бы они осмелились слишком близко подойти к колонии. Здесь египтяне умирали и погребались в раскаленной долине, снаряжаемые как дома. Сохранившиеся еще и поныне развалины показывают, что то, что раньше являлось побочным и случайным делом, стало теперь постоянным и непрерывным видом промышленности, приносившим царской сокровищнице определенный годовой доход.

Несомненно, что обстоятельства принудили царей феодального периода изыскивать новые источники доходов за пределами страны; в то же время, как мы уже указывали, они подняли производительность страны на небывалую высоту. К сожалению, не сохранилось анналов или отчетов об этой стороне их деятельности. Мы знаем, что в особенности Аменемхет III заботился об ирригационной системе. Его чиновники в семнехской крепости у вторых порогов должны были отмечать высоту Нила на скалах, которые таким образом превратились в нилометр, показывавший из года в год наивысший уровень воды. Эти заметки на скалах, сохранившиеся до сего времени, находятся на 25–30 футов выше того места, до которого поднимается в настоящее время Нил. Подобные наблюдения, немедленно сообщавшиеся чиновникам Нижнего Египта в канцелярию визиря, позволяли им заранее учитывать ожидаемый урожай, сообразно которому устанавливался размер податей.

В Нижнем Египте был задуман план с целью продолжить время пользования водами наводнения, и он был блестяще осуществлен посредством огромной системы орошения. Среди возвышенностей на запад от долины Нила, приблизительно в 65 милях вверх по течению реки, считая от южного конца Дельты, есть ущелье. Эта лощина среди западных холмов ведет в большую низину Ливийской пустыни, известную под названием Файюм и не отличающуюся по своему характеру от западных оазисов; в действительности это и есть обширный оазис, лежащий рядом с Нильской долиной, с которой он сообщается посредством вышеупомянутой лощины. По виду она напоминает огромный кленовый лист, стебель которого, концом обращенный почти на восток, представляет собою соединение с Нильской долиной. В круглых числах она измеряется 40 милями в любом направлении. Низменные части на северо-западной стороне, покрытые в настоящее время озером Биркет-эль-Курун, представляют собою значительную впадину, что видно из того, что поверхность озера теперь более чем на 140 футов ниже уровня моря. В доисторические времена разлив Нила заполнял собой весь файюмский бассейн, образуя значительное озеро. Фараоны XII династии решили урегулировать, в интересах функционировавшей системы орошения, втекание и вытекание воды. В то же время они начали постройку огромных заграждающих стен внутри Файюма, в том месте, где втекали воды, с тем чтобы отвоевать для земледелия часть площади Файюма. Первые цари XII династии начали осушение. Аменемхет III настолько удлинил огромную стену, что она наконец достигла длины, вероятно, в 27 миль, благодаря чему были осушены в общем 27 000 акров. Эти огромные работы в том месте, где озеро всего чаще посещалось, производили впечатление, что все вместилище воды было сделано искусственно, вырытое, как говорит Страбон, царем Ламаресом, в имени которого мы с уверенностью узнаем тронное имя Аменемхета III. То было, следовательно, знаменитое Меридово озеро классических географов и путешественников. Страбон, наиболее внимательный древний обозреватель озера, поддерживает неопределенное описание Геродота и утверждает, что во время разлива Нила воды его наполняли озеро через канал, еще и теперь проходящий через лощину, но когда уровень реки понижался, они могли вытечь обратно по тому же каналу и быть использованы для орошения. Страбон видел приспособления для урегулирования как втекания, так и вытекания. Заботливое отношение к Файюму со стороны Аменемхета III, по-видимому, указывает на то, что система регулирования была, по меньшей мере, столь же древней, как и работы у входа в знаменитое озеро, благодаря которым пошла слава, что он его выкопал. Вычисления ученых показывают, что можно было запасти достаточно воды, чтобы удвоить количество воды в реке, книзу от Файюма, в продолжение ста дней низкого стояния Нила, начиная с первого апреля.