потери[46]. Огромным был и моральный ущерб русских. Весь их выигрыш состоял из единственной пушки, которую пришлось бросить, поскольку не было возможности взять ее с собой.

Поляки не отходили далеко от своих укреплений, однако их артиллерия открыла огонь и весь день обстреливала позиции русских, правда, без особого успеха. Бессистемный обстрел продолжался и все следующее утро, которое было чрезвычайно холодным и пасмурным. Домбровский привел в порядок поврежденные укрепления и ускорил строительство второй линии обороны, которая состояла в основном из забаррикадированных домов. Он также послал свою кавалерию в Борисов, к Удино. Проведя весь день в наблюдениях за тем, как русские устанавливают на позиции свою артиллерию, французские драгуны, польские уланы и литовские жандармы вечером прорвались сквозь казачьи патрули и ускакали на северо-восток.

20 ноября, когда осада Минска усилилась и русская артиллерия на рассвете наконец открыла огонь по городу, Великая армия, пробившись с боями через заслоны русских войск в районе Красного, входила в Оршу, расположенную в 40 милях от Борисова. Первыми сюда прибыли остатки IV корпуса принца Евгения, который, обнаружив в Орше изобилие запасов, необходимых для обеспечения армии, отправил Удино и Виктору уведомление Бертье о приближении Московской армии: «Длительный поход этой армии, а также множество славных сражений, в которых ей довелось участвовать, делает настоятельной необходимость ее обеспечения отдыхом и продовольствием». В ответ Удино сообщал, что Минск, с его огромными складами, осажден «45-тысячной русской армией».

Обстрел русской артиллерии нанес Минску значительный ущерб. Особенно досталось цитадели, на которую обрушился град русских ядер. Несмотря на то что толстый слой недавно выпавшего снега поглотил значительное количество русских ядер, войска, которые обороняли укрепления, также понесли потери. В течение дня дезертировало некоторое количество литовцев, значительная часть которых попала в руки легкой кавалерии русских, патрулировавшей севернее города.

20 ноября уязвленный поражением Чичагов, поддавшись уговорам своих офицеров, вновь предпринял атаку укреплений. Сначала русские совершили отвлекающий маневр, атаковав западную часть города, Вильненское предместье. Три егерских полка (13-й, 14-й и 27-й, под командованием князя Трубецкого) устремились через открытое пространство к французским траншеям. После того как атака была отбита, русские отступили, перегруппировались и повторно атаковали позиции противника. Три артиллерийских залпа возвестили о начале атаки главных сил, которые нанесли удар по городу с юго-востока. Солдаты устремились вперед, шинели их развевались на ветру. Под дробь барабанов, с развернутыми знаменами четыре русских полка шли тремя плотными колоннами, намереваясь решительным штурмом взять укрепления. Однако, попав под картечь противника и губительный ружейный огонь двух французских батальонов, колонны русских понесли значительные потери. Среди убитых был и генерал Энгельгарт. В какой-то момент русские ворвались на укрепления и вступили в жестокую рукопашную схватку с защитниками. Эта схватка продолжалась до тех пор, пока направленные Домбровским резервы не сбросили русских с усыпанных трупами укреплений.

Последовала новая атака, в которой к полкам, принявшим участие в первом штурме, присоединились три смешанных гренадерских батальона под командованием Ланжерона. Русская артиллерия, которой командовал Бужычев, была выдвинута вперед и, несмотря на большие потери, открыла разрушительный огонь по укреплениям. Эта попытка имела больший успех, и русские войска, проявляя невиданную отвагу, ворвались на укрепления и отбросили французов в город. Защитники, воодушевленные героическим примером Домбровского, приготовились оборонять забаррикадированные дома. Не дожидаясь, пока более значительные силы русских ворвутся в город, Брониковский нанес хорошо продуманный фланговый контрудар, лично возглавив лучшие роты литовских полков и два батальона 17-го польского линейного полка. Русским вновь пришлось отступить, расстроив боевые порядки свежих сил, которые двигались им на помощь. Однако на этот раз французы и поляки слишком увлеклись преследованием противника, в результате чего две роты 46-го линейного полка (около 120 чел.) были взяты в плен. Когда французы, поляки и литовцы вновь заняли оборону на укреплениях, русская артиллерия в отместку подвергла эффективному обстрелу позиции ликующих защитников укреплений. В пять часов вечера, когда стемнело, шумно заговорила артиллерия обороняющихся. То же самое повторилось и на следующий день, когда войска из состава дивизии Воинова бросились на укрепления. Их атака была отбита благодаря умелой обороне укреплений. Русские мало чего добились – они лишь захватили две пушки противника и открыли огонь по Вильненскому предместью Минска. Других успехов не было.

Военные действия на Березине, ноябрь 1812.

Чичагов был крайне удручен этими неудачами, хотя отправил в Москву победную реляцию, в которой сообщал о захвате двух пушек и тысячи пленных. С присущим ему непостоянством Чичагов приказал прекратить штурмы[47]. Командиры его подразделений настаивали на продолжении штурмов, поскольку Минск едва ли можно было взять измором, но адмирал был непоколебим. Тем же вечером он решил оставить у Минска дивизию Воинова, придав ей в качестве поддержки кавалерию Чаплича. Этим силам надлежало блокировать Минск, тогда как сам Чичагов с остальными войсками намеревался двигаться к переправе через Березину и ждать там прибытия Витгенштейна. Адмирал не хотел оставлять у себя в тылу войска противника, но в данном случае он был убежден, что гарнизон Минска едва ли попытается вести действия за пределами города, в связи с тем что у него недостаточное количество кавалерии и артиллерии.

Подготовка к походу, которая началась ночью, продолжалась все утро следующего дня. Однако в 11 часов утра французы предприняли решительную вылазку и, дойдя до первой линии русских траншей, нанесли противнику значительный урон. Лишь после полудня 22 ноября войска Чичагова наконец выступили в поход и в течение трех часов, до того как стемнело, мерным шагом двигались в северо-восточном направлении. Основная часть армии расположилась лагерем прямо на снегу и страдала от холода, так как стояла морозная погода. Менее тысячи счастливчиков сумели встать на постой в маленькой деревне Жодино. К рассвету 23 ноября силы адмирала уменьшились на 2000 человек.

Аналогичная ситуация, только в еще большем масштабе, имела место и в некогда блестящей армии Наполеона. Его войска теперь подходили к Бобру, расположенному всего в двадцати пяти милях от Борисова. Император приказал IX корпусу Виктора отойти к Борисову и блокировать армию Витгенштейна, прикрывая северный фланг армии Наполеона. Он не надеялся на то, что Виктор подойдет к Березине раньше 26 ноября. Беспокойство Наполеона в отношении Борисова моста уменьшилось, поскольку в городе стояли войска Удино, а когда Великая армия подошла к Толочину, ее встретил отряд Корбино, высланный навстречу императору скорее из желания выразить почтение, нежели в силу практической необходимости. После Красного русские несколько ослабили преследование Наполеона. Кутузов, отправив вперед Ермолова, Милорадовича и массы казаков, сам остался с основными