— Лена Шерман пляшет гопака на юбилее у ментовского начальства! Кто бы мне лет двадцать назад такое сказал, ни за что бы не поверила. В рожу бы плюнула.

— И правильно сделала бы! Потому что гопака не Лена Шерман плясала, а Лена Штукина! Улавливаешь разницу? То-то!

Штукина молниеносно запихнула свое барахло обратно в шкаф, закинула на плечо кокетливый дорожный рюкзачок с выбранными Тасей шмотками и туфлями и ехидно поинтересовалась:

— Ничего, что я губы не накрасила?

— Главное, чтобы ты косметичку и сигареты не забыла! — Тася щелкнула подругу по носу.

— Косметичка всегда при мне. — Штукина выудила из своей дамской сумки, которая была по размеру чуть меньше ее рюкзачка, огромную шитую бисером косметичку. — А сигареты разве не Жеребов Дмитрий Иванович покупает?

— Ох и наглая ты, Ленка, баба! — Тася вздохнула и надела сапоги. — Давай пошевеливайся. Придется теперь еще за сигаретами в универсам тащиться.

Дома у Таси их ждала свирепая Дуська. С каждым годом Тася все больше и больше убеждалась, что Дуська характером своим пошла в Тасину бабушку Евдокию Петровну. Нет, не зря все-таки ребенка Дусей назвали.

— Ну, где вы пропадаете? — накинулась на них Дуська, едва только Тася открыла дверь. — Я уже давно чемодан сложила и есть, между прочим, хочу.

— Чемодан — это хорошо, а вот есть майор милиции тоже хочет не меньше тебя. Я в этом почему-то даже ни минуты не сомневаюсь, — заметила Тася, сунув Дуське коробку с клубникой. Клубника пахла просто одуряющее, и радостная Дуська поскакала с ней на кухню.

— И не сомневайся, — сразу отозвалась Штукина. — Это вы там по своим буржуйским корпоративам шастаете. На фуршетах за казенный счет подъедаетесь. Дуся, чтой-то там у тебя так вкусно пахнет? Погоди, все не ешь, тетеньке милиционеру оставь, не то оштрафую.

Штукина кинулась следом за Дуськой.

Когда Тася пришла на кухню, коробка с клубникой была уже пуста.

— А водителю, который чуть свет вас завтра по Европам повезет, ни черта не оставили? Рожи вы наглые. — Тася уперла руки в боки, а Штукина потупила глаза и стала возить пальчиком по столу. — Так, Штукина, ты срочно лезешь в холодильник, достаешь оттуда куриные груди и жаришь их для себя и для Дуськи. А ты, Евдокия, лезешь туда же и на всех троих строгаешь салат.

— А ты? — поинтересовалась Дуська.

— А я пойду складывать свою сумку и относить вещи в машину. Я, как правильно заметила тетя Лена, подъедалась на буржуйском корпоративе. Так что салатом вполне обойдусь. После еды все вместе будем майора милиции наряжать в вечернее платье.

— Здорово! — Дуська подпрыгнула и захлопала в ладоши.

— Послушалась я тебя и туфли из сумочки вынула, теперь они у меня в машине твоей на морозе одинокие лежат в рюкзачке, — заворчала Штукина, доставая из холодильника курицу. — Вот как я теперь платье мерить буду? Без туфель-то?

— Щас заплачу! Передник не забудь надеть, а то заляпаешь сейчас свои джинсы приличные. А туфли я тебе для примерки свои выдам, тепленькие, из шкафчика.

— У мамы много, — сообщила Дуська.

— Вот-вот! Одним — все, а другим — ничего! — Штукина повязала передник и поставила сковородку на огонь.

— Не переживайте, тетя Лена, — заметила Дуська. — У вас зато пистолет есть. Мне мама говорила.

— Что да, то да! Только я его с собой не ношу, он на работе в сейфе лежит.

— И правильно, а то потеряешь или пристрелишь кого-нибудь ненароком. — Тася развернулась и отправилась собирать свою дорожную сумку.

После ужина они хорошенько поразвлекались, примеряя Тасины платья и костюмы на бабу-майора Штукину. Проблема была в том, что Лена Штукина была счастливой обладательницей невероятно роскошного бюста. Бюст этот организовался у нее еще тогда, когда она училась в седьмом классе. Вдруг взял и внезапно вырос. Поначалу Лена его очень стеснялась, всячески сутулилась и пыталась спрятать эту красоту от окружающих. Тася Лене в этом вопросе очень сочувствовала. Однако уже в десятом классе они обе поняли, что Лена Шерман обладает настоящим сокровищем. Такого бюста не было ни у кого, даже у учительницы английского языка. Тасе до бюста Лены было как до луны. Что в десятом классе, что сейчас, к концу четвертого десятка жизни. Поэтому большинство Тасиных вещей на Лену Штукину налезало только до определенного момента. Наконец, они остановились на платье, которое Тасе было несколько великовато. Она его купила за фасон и тянущуюся ткань. Платье Тасе шло, но слегка болталось на ней. Она понадеялась, что со временем слегка располнеет, как все женщины ее возраста. Как бы не так. Тася, к большой зависти своих сотрудниц и подруг, не прибавляла в весе ни грамма. Когда это платье надела Штукина, Тася наконец поняла, как оно должно по-настоящему сидеть на фигуре. Фигура у Штукиной случилась великолепная, что обтягивающим платьем хорошо подчеркивалось, но подчеркивалось как-то в меру, без вульгарности. Довольная Штукина вертелась перед зеркалом, а Дуська поливала ее Тасиными духами.

— И-и-и-эх! — издала Тася протяжный крик и рубанула рукой воздух. — Забирай, Штукина. Я его ведь и не надевала ни разу. Это будет мой тебе подарок на Новый год.

— С ума рехнулась! — захлопала глазами Штукина. — Ты мне что, Жеребов Дмитрий Иванович?

— Нет, Ленка, я тебе никакой не Дмитрий Иванович, а просто хорошая подруга. Тебе это платье гораздо лучше. Чего оно у меня в шкафу болтаться будет? А ты, глядишь, в нем опять гопака где-нибудь спляшешь.

Штукина кинулась целовать Тасю.

— Нет, в таком платье гопака танцевать нельзя, оно обязывает к культурным танцам и красивой жизни. Спасибо тебе, подруга дорогая! — Штукина поклонилась в пояс. — У меня вообще Новый год какой-то волшебный получается. И в Европу поеду, и вот платье теперь у меня есть, и туфли. Все как Лена Шерман в детстве мечтала.

— Тогда и Жеребову спасибо. Он же тебя в Европу-то везет. Жалко мне его.

— А мне не жалко! Но и ему тогда спасибо, раз такое дело. Спасибо тебе, Жеребов Дмитрий Иванович. — Штукина опять поклонилась в пояс.

— Мам, тетя Лена, а кто такой Жеребов Дмитрий Иванович? — поинтересовалась Дуська.

— Это один мужчина приятной наружности. Он тете Лене билет купил туда и обратно, стоянку нашего япончика в аэропорту Лаппеенранты оплатил и сигарет нам в дорогу запас, — объяснила дочери Тася. Ну не рассказывать же ей, что дядя Сельдерей оказался Жеребовым, да еще так проштрафился! Зачем ребенку эти подробности?

— Какой хороший человек! Любит он вас, тетя Лена, это сразу видно, — наставительно, тоном своей покойной прабабушки сказала Дуська. — Не упустите его.

— Ага, любит, Дусенька. Конечно же любит. Как ему меня не любить? Правда, Тася?

— Никак! Все, примерочная закрыта, завтра вставать рано, марш по кроватям! — Тася решительно разогнала компанию и отправилась к себе в спальню. Ленке она постелила в гостиной, хоть та и сопротивлялась, клятвенно обещая ночью к Тасе не приставать. Знаем, знаем! Всю ночь проболтали бы, потом в дороге за рулем Тася клевала бы носом и пила ведрами кофе, а Штукина бы при этом нагло дрыхла.