В конце концов он начинал улыбаться и вставал.

— Спасибо, Энцо. Я тебя понял, — говорил он мне в те дни. — Не устал?

Тогда я вскакивал и вилял хвостом. Я никогда не устаю.

— Тогда пошли.

Он брал с собой печенье, и мы отправлялись в «синий собачий парк» играть в «принеси» с теннисным мячиком. Мы играли до глубокого вечера, пока не прогнали комары, слетевшиеся на ужин.

В то лето Дэнни удалось-таки ненадолго устроиться на работу инструктором в автошколе в Спокейне. Через Майка, нашего агента-связника, он передал «близнецам» просьбу взять меня к себе на уик-энд, на что те охотно согласились, поскольку свыклись с моим присутствием в их доме, тем более что вел я себя там в высшей степени достойно — не писал и не какал на дорогостоящие ковры, не клянчил еду, не храпел и не пускал слюни во время сна.

Я бы с большей охотой поездил с Дэнни в автошколу, но понимал, что он, во-первых, поручает мне заботу о Зое, а во-вторых, хочет иметь своего лазутчика во вражеской цитадели. Я, конечно, не мог передать ему в точности все увиденное и услышанное, но одно мое присутствие придавало ему уверенности.

В пятницу около полудня я был доставлен Майком прямо в долгожданные объятия Зои. Она сразу же повела меня в свою комнату, где мы играли и мерили разную одежду. Нет нужды, наверное, говорить, что манекеном служил я. Сказать, что выглядел я пугалом — ничего не сказать. Зоя облачала меня в самые немыслимые наряды, а я терпел. Сейчас во мне говорит эго, но в тот момент мое участие в действах сводилось к мимике и я с радостью играл свою роль.

Вечером Максвелл вывел меня во двор раньше обычного и, как всегда, занудил: «Давай. Давай быстрее». Потом я вернулся в дом и отправился в Зоину комнату, где для меня уже приготовили постель. Зоя потребовала, чтобы спал я в ее комнате, а не за дверью и, упаси Господи, ни в коем случае не в гараже. Я свернулся комочком и быстро задремал.

Спустя примерно час я проснулся. Свет горел, но приглушенно. Зоя сидела рядом и занималась делом — окружала мою постель горками мягких игрушек.

— Они составят тебе компанию, — шептала она.

Их, как мне показалось, было несколько сотен. Различных форм и размеров. Она громоздила вокруг меня пирамиды из мягких мишек и жирафов, акул и собак, котов и птиц, и еще змей. Она упорно трудилась, а я внимательно наблюдал и вскоре сделался похожим на небольшой атолл в Тихом океане, окруженный коралловым рифом из игрушек. Желание Зои разделить со мной свои игрушки показалось мне забавным и трогательным. Я почувствовал себя защищенным и снова погрузился в сон.

Я проснулся ночью и увидел, что пока спал, стена игрушек вокруг меня значительно выросла и подошла вплотную ко мне. Тем не менее я смог, повернувшись на другой бок, устроиться поудобнее и в тот же миг вздрогнул от страшного зрелища. В глаза мне бросилась игрушка на самом верху. Она смотрела прямо на меня. Зебра.

Последыш той самой зебры. Демон, который рассеялся после того, как я разорвал зебру в прошлый раз, сидел теперь в новой зебре. Старая зебра, ужас моего прошлого, засунула его туда.

Демон вернулся. Хотя в комнате было темно, я хорошо видел, как сверкают его глаза.

Вы не ошиблись, если предположили, что той ночью я не сомкнул глаз. Меньше всего мне хотелось проснуться посреди резни, устроенной возвратившимся демоном. Я заставлял себя не спать всю ночь, но под утро сон все-таки свалил меня. Спал я чутко, и всякий раз, просыпаясь и открывая глаза, я видел зебру и ее оцепенелый взгляд, устремленный на меня. Другие звери оставались безжизненными. Зебра одна знала почему.

Весь день я чувствовал себя разбитым, но старался держаться. Правда, иногда ложился покемарить, наверстать недостающий сон. Уверен, со стороны я казался спокойным, но внутри у меня все клокотало. Я боялся ночи. Беспрестанно думал: будет ли зебра снова издеваться надо мной, сверлить своим наглым взглядом.

Ближе к вечеру «близнецы», как обычно, вышли на веранду с бокалами вина. Зоя смотрела телевизор в своей комнате, а я посапывал под деревом на солнышке. Здесь я и подслушал разговор между «близнецами».

— Конечно, так будет лучше, — первой заговорила Триш, — но все-таки мне его немного жаль.

— Так будет лучше, и этим все сказано, — отозвался Максвелл.

— Да, я знаю, и все же…

— Он пытался овладеть девочкой-подростком, — резко произнес Максвелл. — Какой нормальный отец набросится на невинную девушку?

Триш хмыкнула и покачала головой. Я приподнял голову от доски, на которой лежал, и посмотрел на нее.

— Что ты хочешь сказать? — тревожно спросил Максвелл.

— Судя по тому, что о ней говорят, не такая уж она и невинная.

— И что же о ней говорят? — пролепетал Максвелл. — Впрочем, не важно. Попытка изнасилования была.

— Да, да, конечно, — согласилась Триш. — Только как-то уж очень своевременно она выступила со своим заявлением.

— Полагаешь, она все выдумала?

— Нет, наверное. Но почему Пит молчал, пока ты ему не начал жаловаться на то, что мы скорее всего проиграем дело об опекунстве?

— Меня не волнует, почему он столько времени молчал, — отрезал Максвелл. — Дэннис плохо относился к Еве, та же участь ждет Зою. Дурак он, если дал себя застукать со спущенными брюками и членом в кулаке. И вдвойне дурак, если думает, будто я таким случаем не воспользуюсь. С нами у Зои будет счастливое детство. Мы дадим ей нормальное воспитание, хорошее образование. Обеспечим. Замуж выдадим за хорошего парня. У нее будет полноценная семья. Да что я тебя уговариваю? Ты же сама все прекрасно понимаешь.

— Понимаю, я все понимаю. — Триш отпила из бокала янтарную жидкость. — Но ведь и он не такой уж плохой.

Максвелл отправил в пищевод остатки вина и со стуком опустил бокал на тиковый стол.

— Пора готовить ужин, — произнес он и отправился в дом.

Их откровенность ошеломила меня. Я тоже отмечал удивительное совпадение событий и с самого начала подозревал неладное. Но одно дело догадываться, и совсем другое — услышать все своими ушами.

Подумать страшно. Представьте человека, у которого жена внезапно умирает от рака мозга. После чего ее бездушные родители сразу же затевают тяжбу с целью отнять у него дочь. Используют инсинуации, лживые заявления о сексуальных домогательствах, имея деньги, нанимают свору хитрых адвокатов-крючкотворов. Месяцами не дают отцу общаться с шестилетней дочкой. Кроме того, лишают его возможности зарабатывать себе на жизнь, только для того, чтобы доказать, будто он не способен обеспечить дочь. Сколько времени продержится человек в столь ужасной ситуации?

Но они не знали, с кем имеют дело. Дэнни не прогнулся перед ними и не сломался. Он никогда не сдавался и не сходил с дистанции.

Испытывая к «близнецам» отвращение, я последовал за ними в дом. Триш суетилась возле плиты, Максвелл достал из холодильника банку маринованного перца. Внутри меня закипала ненависть.