— Ты отведешь меня в Череп Дракона, — шептала Вира’ни вкрадчиво, но ядовито и обвела пальцем деревья вокруг. — Позови воинов своего клана. Пусть они туда же отнесут коконы с моими детьми.

Крэй’нок поднял голову. Тикал — и Мама Фреда с ним — проследил за его взглядом. С ветвей свисало множество тяжелых шелковых стручков, не уступающих размером зрелой тыкве. Под блестящей поверхностью шевелились и дергались темные тела, ожидая выхода на свет.

При виде коконов огр передернулся и замер в страхе.

— Мои дети пробовали кровь этого Тол’чака, — продолжала Вира’ни. — На сей раз мы отведаем его плоти и плоти всех, кто ему помогает.

— Да, моя королева, — Крэй’нок вскочил.

Когда он оказался на ногах, ведьма-паучиха подняла голову и огляделась. Ее пристальный взгляд пронзил укутанные шелком кроны деревьев и уставился прямо на Маму Фреду.

— За нами следят! — прошипела Вира’ни, указывая пальцем в сторону знахарки.

— Тикал, спасайся! — испуганно закричала Мама Фреда.

— Что случилось? — Джеррик схватил ее за плечо.

Но у знахарки не было времени отвечать. Она мчалась вместе с тамринком, прыгала с дерева на дерево и из последних сил пыталась поддержать его. Острая боль вспыхнула в груди старой женщины, дыхание стало прерывистым.

Ее маленький помощник разделял ее страдания. Тикал прыгнул неловко и сорвался с дерева. Он стукнулся о ветку лапкой, а потом удар о землю выбил воздух из его легких.

Мама Фреда не могла дышать, но продолжала борьбу, отдавая тамринку все силы до последней капли.

Зверек вскочил на здоровые лапки, визжа от страха и боли.

— Тикал, хороший мальчик, беги, спасайся!

Огонь из груди Мамы Фреды просочился в ее руки и ноги. Она чувствовала, как Джеррик подхватил ее и баюкает в объятиях. Ее ослабевшие сердце и разум перешли в Тикала.

— Спасайся, мой малыш, спасайся…

— Спасайся, спасайся… — отозвался он эхом далеко в лесу.

Тамринк мчался, поджав раненую лапку, хватался передними, отталкивался задней, помогал себе хвостом в полете.

— Убегай, прячься… Спасайся, мой любимый малыш…

От боли знахарка не могла пошевелиться. Не могла даже вздохнуть.

Тикал несся прыжками через лес, когда что-то схватило его за ногу в полете и бросило в грязь.

Катаясь по земле и дергаясь, он отчаянно пытался освободиться. Мама Фреда видела, что пленило его, — толстая паутина обернулась вокруг ноги и теперь волокла испуганного зверька в сеть, прямо к королеве пауков. Вира’ни, выследившая его, сгорбилась и покрепче уперлась ногами с ядовитой усмешкой на губах.

Из-под ее брюха вырвалась лавина крошечных алых паучков, устремляясь к малышу-тамринку. Любимец знахарки бился и боролся, кусал паутину острыми как иглы зубами.

Внезапно он отлетел, освободившись, перекувыркнулся и прыгнул на нижнюю ветку. С мгновенным чувством облегчения Мама Фреда почувствовала, как его коготки вцепились в опору.

Но на ветке он был не один.

Маленькие пауки перебежали с коры на тонкую лапку Тикала. Когда первый укусил его, боль потери пронзила Маму Фреду сильнее, чем боль собственного дряхлого сердца. Крошка-тамринк рухнул прямо в середину потока пауков. Мгновение, и его накрыла волна.

— Тикал! — закричала старуха.

— Мама, мама…

Тогда она почувствовала, как маленькое отважное сердце сжалось в последний раз и замерло… Так же, как и ее.

В глубине пещеры тело знахарки выгнулось. Мука пронзила ее сердце, словно копье.

— Что с ней? — крикнул Магнам.

— Она умирает! — ответил Джеррик. — Сердце!

Тьма сомкнулась вокруг Мамы Фреды, тьма непрогляднее, чем любая слепота. Легкие налились свинцом, но она еще пыталась вдохнуть воздух, борясь со смертью. И напоследок успела послать предупреждение друзьям и своему любимому:

— Берегитесь… Вира’ни!

А потом прохладный бальзам темноты смыл остатки боли. Она улетела далеко от рук Джеррика, чувствуя последнее прикосновение его губ. Далеко во тьме знахарка услышала тонкий протяжный крик, напуганный и потерянный:

— Мама, мама…

— Тише, маленький, я иду…

Ошеломленный Тол’чак наблюдал, как темная фигура выступает из Врат Духов.

— Элена? — повторил он.

Призрак вперил в него темные глаза, сверкающие, как отполированный обсидиан. Серебристые локоны продолжали парить вокруг лица, двигаясь по воле невидимых ветров. Искры силы пробегали по прядям волос и локонам, прибывая из Камня Духа и оттеняя черную кожу незнакомки. Пока она выходила из Врат, черты ее лица становились все четче, будто бы она поднималась из мрачных морских глубин.

Тол’чак понял свою ошибку. Женщина была всего-навсего очень похожа на Элену, но выглядела гораздо старше. Несмотря на гладкую кожу, годы тронули ее глаза и губы, да и волосы серебрились не только из-за волшебства. На вид возраст женщины исчислялся не одним столетием.

— К-кто ты? — заикаясь, спросил огр.

— Владычица Камня, — ответила на его вопрос Триада. — Его страж и хранительница.

Призрак поднял темную руку, отбрасывая серебристые пряди от лица.

— Нет, — произнесла она черными губами. — Теперь уже нет. Я не могу сдержать наступающую тьму. Мое время истекает. — Ее глаза сверкнули. — Необходимы новые стражи.

Тол’чак отшатнулся, а Триада растерянно зашевелилась, ее очертания слегка расплылись.

— Но Владычица Камня была вечным стражем Врат…

— Нет! — повторила она, тряхнув головой. — Давним, но не вечным… Я соединила свой дух с камнем в те времена, которые сейчас стали легендами и преданиями.

— Мы не понимаем… — бормотала Триада, из-за волнения расплываясь туманными облаками.

— Когда-то я носила другое имя, — ее голос стал тише. — Ваши великие предки звали меня не Владычица Камня. Они наградили меня мерзким прозвищем — Ту’ла нэ ла Ра Чэйн.

Тол’чак озадаченно нахмурился. Последние слова она произнесла на древнем огрском наречии. Но старейшины ее поняли. Туманные фигуры издали вопль.

— Быть того не может! — В ужасе они отлетели подальше от Врат.

— А в чем дело? — спросил Тол’чак, переминаясь с ноги на ногу.

Один из призраков взмыл вверх, выкрикивая:

— Ту’ла нэ ла Ра Чэйн!

— Изгнанная… — простонал второй.

— Проклятая! — добавил третий.

От ужаса Триада разделилась, не выступая больше как единое целое.

— Кто-кто? — Тол’чак отступил на шаг.

— Она — Ту’ла нэ ла Ра Чэйн… Ведьма Камня Духа.