litbaza книги онлайнРоманыБарабаны осени. Книга 1. О, дерзкий новый мир! - Диана Гэблдон

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 37 38 39 40 41 42 43 44 45 ... 196
Перейти на страницу:

Джейми вздохнул и расслабил плечи, когда я взяла его камзол; рубашка под верхним платьем была насквозь влажной от пота, и Джейми снял ее и отшвырнул прочь, тихонько рыкнув от отвращения.

— Совершенно не понимаю, как вообще люди живут в этой жаре, да еще когда им приходится носить такую одежду, — сообщил он. — На их фоне дикари выглядят куда более разумными, они ведь носят только набедренные повязки и фартуки!

— Да, и их наряд обходится во много раз дешевле, — согласилась я, — пусть даже он эстетически несовершенен. Я хочу сказать — ты можешь представить себе барона Пензлера в набедренной повязке?

Барон весил, пожалуй, не меньше восемнадцати стоунов, и при этом был чрезвычайно бледным и рыхлым, похожим на ком теста.

Джейми рассмеялся, как раз в тот момент, когда стаскивал через голову рубашку, поэтому его смех прозвучал приглушенно.

— Вот ты — совсем другое дело… — я снова села на подоконник, восхищенно наблюдая за тем, как он расстегивает штрипки лосин, а потом, стоя на одной ноге, стягивает чулок.

Поскольку свечу уже задули, в комнате было вообще-то темно, однако мои глаза уже освоились с отсутствием освещения, и я вполне различала фигуру Джейми, его длинные руки и ноги, светлеющие на фоне бархата ночи.

— Кстати, возвращаясь к барону… — напомнила я.

— Три сотни фунтов стерлингов, — ответил Джейми тоном глубочайшего удовлетворения. Он наконец выпрямился, швырнул перекрученный чулок на табурет, а потом наклонился ко мне и поцеловал. — Что в основном является твоей заслугой, Сасснек, шотландочка моя.

— В том смысле, что я представляю собой весьма дорогую оправу для рубина? — сухо поинтересовалась я, припомнив разговор брата и сестры Уайли.

— Нет, — коротко бросил Джейми. — В том смысле, что ты отвлекала внимание Уайли и его приятелей, пока я разговаривал с губернатором. Дорогая оправа… ха! Стэнхоуп был готов просто нырнуть в твое декольте, чертов жирный греховодник! Мне, честно говоря, даже захотелось вызвать его на дуэль из-за этого, но…

— Осторожность и благоразумие — главные составляющие доблести, — закончила я, спрыгивая с подоконника и возвращая ему поцелуй. — Похоже, мне уже приходилось встречаться с неким шотландцем, который думал точно так же.

— А, ну да, это был мой предок, старина Симон. Наверное, можно сказать, что именно благоразумие заставило его сделать то, что он в конце концов сделал.

Я услышала в его голосе и улыбку, и внутреннее напряжение. Если он редко упоминал о якобитах и о событиях, имевших место во время восстания, то это совсем не значило, что он все забыл; и разговор с губернатором этим вечером явно вызвал все давно прошедшее на поверхность памяти.

— Я бы сказала, что благоразумная осторожность и хитрость, а то и ложь, — совсем не одно и то же. И твой дед по меньшей мере лет пятьдесят подряд сам постоянно напрашивался на неприятности, — кисло сказала я. Симон Фрезер, лорд Ловат, умер в Тауэрской тюрьме — точнее, ему отрубили голову, — в возрасти семидесяти восьми лет, после долгой жизни, сплошь занятой бесконечными придирками ко всему на свете — и в личных отношениях, и в политике. Но при всем при том я искренне сожалела о кончине старого грубияна.

— Ну… — Джейми не стал возражать мне, он просто подошел и встал рядом со мной у окна. Он дышал глубоко, как будто вдыхая пряные, насыщенные ароматы ночи.

Теперь, в слабом свете звезд, я довольно отчетливо видела его лицо. Оно было спокойным и неподвижным, но странно отрешенным, как будто глаза Джейми совершенно не видели того, что находилось перед ним, а обратились к чему-то иному, для меня невидимому. К чему? К прошлому? Или к будущему? Я не знала этого.

— И что там говорилось? — спросила я, озвучив мысль, внезапно пришедшую мне в голову. — В той клятве, которую ты принес.

Я скорее почувствовала, чем увидела легкое движение его плеч, — он даже не пожал ими, просто они едва заметно дрогнули.

— Я, Джеймс Александр Малькольм Маккензи Фрезер, клянусь, и пусть я отвечу перед Господом нашим в день Страшного суда, что я не имею и не буду иметь никакого вооружения — ружей, мечей, пистолетов или чего-нибудь еще, и никогда не надену килт, или плед, или еще какую-то одежду шотландских горцев; если же я когда-либо сделаю это, да буду я проклят во веки веков, вместе с моей семьей и владениями!.. — Джейми судорожно вздохнул, а потом продолжил, говоря медленно и размеренно: — И пусть тогда я никогда не увижу моих жену и детей, мать или другую родню; и пусть меня убьют в битве как труса, и пусть я останусь без христианского погребения, в чужой земле, вдали от могил моих предков и людей моего клана; пусть все это падет на меня, если я нарушу свою клятву».

— Ты как-то возражал против этой клятвы, сопротивлялся? — спросила я после паузы.

— Нет, — мягко ответил Джейми, по-прежнему глядя в ночь. — Не тогда. Тогда я думал о другом, намного худшем… о смерти и страданиях людей, а не о словах.

— Ну, смотря какие слова…

Он повернулся и посмотрел на меня, его лицо в свете звезд вырисовывалось смутно, однако я видела, как улыбка тронула уголки его губ.

— Ты знаешь слова, которые стоят дороже жизни?

На могильной плите было начертано его имя, но без даты. Я подумала, что могла бы удержать его от поездки в Шотландию. Если смогла бы.

Я повернулась лицом к Джейми и прислонилась спиной к оконной раме.

— Как насчет «я тебя люблю»?

Он поднял руку и коснулся моего лица. Легкое дыхание ночного ветерка задело нас; я увидела, как взъерошились волоски на руке Джейми.

— А, — прошептал он, — вот этим мы и займемся.

* * *

Где-то совсем недалеко распевала невидимая птичка. Всего несколько чистых высоких нот, быстро сменяющих друг друга, потом короткая трель — и молчание. Небо за окном по-прежнему было густо-черным, но звезды светили уже не так ярко, как до того.

Я беспокойно перевернулась; я была совершенно обнажена, мое тело прикрывала только лишь льняная простыня, но даже в эти ранние предрассветные часы воздух оставался теплым и плотным, и вмятина на постели, в которой я лежала, была влажной.

Я пыталась уснуть, но не смогла. Даже после того, как мы с Джейми занялись любовью, — хотя обычно после этого я впадала в полную прострацию и не чувствовала ни рук, ни ног. Но на этот раз ни тревога, ни напряжение не покинули меня. Я испытывала одновременно и возбуждение, и беспокойство за будущее, — и не в силах была отогнать тревожащие меня мысли, — а потому как бы отделилась от Джейми, не сумела слиться с ним до конца; да, я была отстраненной и ушедшей в себя, несмотря на близость наших тел.

Я снова перевернулась с бока на бок, но на этот раз легла лицом к Джейми. Он лежал в своей излюбленной позе, на спине; простыня скомкалась у его бедер, руки свободно лежали на плоском животе. Голова Джейми была чуть повернута на смятой подушке, лицо во сне выглядело таким спокойным… Широкий рот расслабился, темные длинные ресницы почти касались щек, и в этом смутном, рассеянном свете он выглядел совершенным мальчишкой, лет четырнадцати, не больше.

1 ... 37 38 39 40 41 42 43 44 45 ... 196
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?