– Идиотизм, – соглашается Хьюго, и выражение ее лица смягчается.

– Мне нужно позвонить родителям.

Он подходит ближе.

– Конечно!

– Тебе не обязательно… слушай, все будет хорошо. Этой весной бабушка прошла курс химиотерапии, и мне кажется, после такого так иногда бывает. Но она пережила и много чего похуже. Она выкарабкается. Как обычно. Все будет нормально.

Хьюго берет ее за локти, и она замирает на месте.

– Никто не запрещает тебе переживать.

– Знаю! – огрызается Мэй, стараясь высвободиться, но он не отпускает. Наклонившись, чтобы их лица были на одном уровне, Хьюго замечает в ее глазах слезы.

– И это нормально, что ты расстроена, – тихо произносит он.

Она качает головой, но ее нижняя губа начинает дрожать.

– Со мной все в порядке.

– Хватит повторять одно и то же. Ведь это я. Ты можешь поговорить со мной.

– Я едва тебя знаю, – говорит Мэй, сердито сверкая глазами, и Хьюго, уязвленный ее словами, отступает. Он старается не выдать своих чувств, но, видимо, ему это не удается, потому что она опускает плечи.

– Прости. Это совсем не…

– Да нет, ты права. – Хьюго пинает серый камушек и наблюдает, как он прыгает по тротуару.

Рядом с ними громко гудит поезд, и этот рокот похож на вчерашний шум волн на пляже. За путями виднеется ржавая водонапорная башня, а еще дальше – строительная площадка. Местность здесь серая, лишенная красок, и ничего не видно на многие километры вокруг. Эта бесконечная пустота что-то будоражит в душе Хьюго, и в его сознании снова парит, как разноцветный воздушный шар, мысль: «Я не хочу возвращаться».

– Нет, правда, – говорит Мэй, положив руку ему на плечо. – Я вовсе не это имела в виду.

– Знаю, – говорит он, потому что так оно и есть. Это не Мэй. Это стена, которую она иногда воздвигает вокруг себя. Но ему уже удалось выбить несколько кирпичей, и теперь он может видеть сквозь образовавшиеся отверстия.

Он может видеть ее.

– Если честно, – говорит девушка, не в силах посмотреть ему в глаза, – ты знаешь меня куда лучше, чем многие другие люди в моей жизни. И это странно, потому что мы познакомились всего несколько дней назад.

– Вообще-то нет, – с улыбкой отвечает Хьюго. – Это совсем не странно.

Она кивает, и он тоже, а потом раздается свисток, и стоящий рядом кондуктор кричит пассажирам, которые задержались на платформе: «Все на борт!»

Сквозь облака проглядывает солнце. Они идут вдоль поезда, который стал гудеть еще громче, с шипением и хлопками извергая жаркий пар. Вдруг Хьюго наклоняется, поднимает серый камушек и засовывает его в карман. Потом Мэй берет его за руку, и до своего вагона они идут вместе.

Когда они сходят с поезда в Денвере, Мэй чуть не врезается в металлический столб, но ее спасает Хьюго, оттащив в сторону за рюкзак. Сама она слишком занята тем, что строчит текстовые сообщения па, папе и, для верности, им обоим. Она и бабуле несколько отправила, хотя понимала, что та наверняка спит.

Она очень хочет поговорить с одним из них. Прошло уже сорок минут с тех пор, как появилась связь, и, несмотря на восемь телефонных звонков и около дюжины сообщений, она все еще ничего толком не знает, что лишь усиливает ее тревогу.

– Тебе не кажется немного странным, – спрашивает Хьюго, – что это тоже Юнион-Стейшн?

Она бросает на него непонимающий взгляд.

– Этот вокзал называется точно так же, как тот, с которого мы уехали из Чикаго. Как считаешь, это Денвер скопировал Чикаго или наоборот? Или, может, жил-был парень по имени Юнион, который очень любил железнодорожные станции, и он построил их…

– Хьюго?

– Что?

– Ты не обидишься, если сегодня я позанимаюсь своими делами?

Он склоняет голову набок.

– Это из-за моей теории насчет Юнион-Стейшн?

– Нет, – невольно улыбаясь, отвечает Мэй.

– Тогда я не имею никаких возражений.

В вестибюле их отеля стоит скульптура коровы в натуральную величину. Они подходят к стойке регистрации.

– Бронь на имя Маргарет Кэмпбелл, – говорит Мэй, в который раз стараясь особо не запариваться на эту тему. Поначалу она даже не обращала на это внимания. В конце концов, ее тоже так зовут. Но теперь каждый раз, когда они садятся в поезд или сообщают свои данные для резервирования мест в вагоне-ресторане, это напоминает ей, что Хьюго должен был путешествовать со своей бывшей, и она очень хочет, чтобы это перестало так сильно беспокоить ее.

– Есть почта для Хьюго Уилкинсона? – спрашивает Хьюго и с надеждой наблюдает, как портье проверяет стопку конвертов. Но увы, для него ничего нет.

– Что ж, я по-прежнему без гроша в кармане.

Мэй вытаскивает свой кошелек.

– Все нормально. Можешь снова одолжить у меня.

– Откуда ты знаешь, что я смогу все тебе вернуть?

– Не знаю, – пожав плечами, отвечает девушка.

Порывшись в карманах, Хьюго протягивает Мэй синюю пуговицу, как все на его куртке.

– Вот, мой залог.

– Спасибо, – говорит девушка, торжественно забирая ее. – Но ты ведь знаешь, что мы могли просто воспользоваться каким-нибудь приложением?

– Ну да, – отвечает он. – Хотя наверняка оно не так безопасно и надежно, как пуговица.

Мэй кивает.

– Ты прав.

Бросив рюкзаки в номере, они спускаются, минуют скульптуру коровы и выходят через вращающиеся двери на улицу. На ярко-голубом небе нет ни облачка, и Хьюго делает глубокий вдох.

– Чем это так пахнет? – спрашивает он, и Мэй смеется.

– По-моему, это свежий воздух.

Хьюго делает еще один вдох и с удовлетворенным видом поворачивается к ней.

– Слушай, очень неловко просить тебя об этом, но сейчас мне нужно немного побыть одному.

Его слова очень трогают Мэй, и она улыбается ему.

– Неужели?

– Да. Не знаю, говорили ли тебе об этом раньше, но иногда ты бываешь чересчур навязчивой, и по-моему…

– Ладно, – говорит она, смеясь. – Уже ухожу. С тобой все будет в порядке?

Хьюго прижимает ладонь к груди.

– Со мной? Все будет отлично. Я беспокоюсь только о тебе. Готов поспорить, что через три минуты ты уже начнешь безумно по мне скучать.

– Через три?

– Ну, может, хватит и двух.

– Эй, спасибо, – говорит Мэй, и Хьюго сразу же становится серьезным.

– Не за что, – отвечает он. – Просто позвони, если тебе что-нибудь понадобится, ладно?