В тот месяц мы также повезли свое шоу в Европу. Худо-бедно справляться с оркестром мы уже научились. Однако по-прежнему оставалась куча возможностей для различных кризисов – так, на одном концерте в Ахене, прибыв и установив аппаратуру, мы обнаружили, что все партитуры остались дома. Тогда мы позвонили Тони Говарду в Лондон и возложили на него миссию доставить их следующим же самолетом. Твердо настроенные сохранить лицо, мы канителились, прикрываясь бесконечным саундчеком. Ну, зато наверняка поразили духовиков нашим стремлением к совершенству.

Затянувшуюся студийную работу над «Atom Heart Mother» мы прервали на краткие французские гастроли и воспользовались шансом познакомиться с Роланом Пети, директором «Марсельского национального балета». Несколько ранее Ролан связался со Стивом, предложил нам написать новую музыку для его труппы, и летом 1970 года мы уговорились ненадолго встретиться с ним в Париже по пути на каникулы, они же мини-гастроли на юге Франции. Тогда мы еще не знали, что сочетания работы и удовольствия следует по возможности избегать.

В четырех подержанных «и-тайпах» и одном «лотусе-илане» (еще один торговец автомобилями заприметил нас издалека) мы прогрохотали по длинным и прямым французским дорогам, оставляя в кильватере зловещие облачка голубоватого вонючего дыма. Затем мы провели встречу с Роланом – весьма продуктивную, не в последнюю очередь потому, что в официальный французский выходной он сумел в кратчайшие сроки найти нам с Роджером и нашим женам прекрасный отель с поистине потрясающим рестораном, где мы вечером поужинали.

Затем мы помчались дальше к Лазурному Берегу на рандеву с Риком и Дэвидом, которые не стали задерживаться в Париже. Первоначально мы остановились в отеле у моря в Каннах. Получился настоящий отпуск: мы учились кататься на водных лыжах под руководством могучего француза, который запросто удерживал учеников от падения. Колоссальный опыт этого мужчины по части водных лыж несколько портило слабое знание английского. Только позднее мы выяснили, что его настойчивое требование «не толкать» на самом деле означало «не тянуть».

Корова с «Atom Heart Mother» – некая Лулубелль III, обитательница Поттерс-Бар.

Затем мы отправились на Ривьеру и отыграли несколько фестивальных сетов в прелестных местечках, окруженных соснами, с видом на Средиземное море. После выступления на Антибском джаз-фестивале мы сняли просторную виллу близ Сен-Тропе, где основная бригада, группа и менеджмент (плюс семьи) могли жить, пока мы выступали во Фрежюсе и на других курортах Лазурного Берега. То были относительно низкобюджетные времена, и дом, который мы сняли, не выходил окнами на океан, а прятался на берегу, в самой гуще каких-то кустарников.

Несмотря на присутствие жен и детей, атмосфера далеко не всегда была домашней. Однажды я встретил пару странных дамочек, довольно подозрительно слонявшихся по вилле. Уже потребовав объяснений, я вдруг признал в дамочках Стива О’Рурка и Питера Уоттса, собравшихся на вечеринку в клуб «Сен-Тропе», – оба были в женской одежде. К счастью, я тогда страдал от пищевого отравления и солнечного удара, так что присоединиться к ним не смог. Колоссального успеха эксперимент по совместному проживанию не принес. Даже когда мы вчетвером путешествовали в тесной близости во время гастролей, атмосфера временами порядком накалялась, а тут, когда рядом было куда больше народу, трения возникали бесконечно.

Мои отношения с Роджером переживали фазу временного охлаждения. Проблема коренилась в более раннем инциденте, когда мы с Роджером и нашими женами невесть как затронули тему супружеских измен Роджера на гастролях. Роджеру трудно было перенести, что я поддержал женщин и тоже его осудил, – я и сам был не лучше, просто не признался. Не могу отрицать, что позиция моя была скорее двулична, нежели дипломатична, и Роджер отнюдь не сразу простил мне этот эпизод.

Джуди Уотерс припоминает укол зависти, который она испытала, когда мы с Линди изобрели какой-то повод, чтобы отбыть из Сен-Тропе раньше времени. Радостно всем помахав, мы залили еще несколько литров бензина в «лотус», который дымил все гуще, и рванули в Югославию…

Отдых и восстановление сил оказались довольно краткими. Последовавший почти сразу же за французским американский тур совпал по времени с выпуском «Atom Heart Mother», и мы сочли, что обязаны повторить свой оркестровый опыт. Дэвид и Стив вылетели в Нью-Йорк подбирать музыкантов – отдельные секции медных духовых и хора для Восточного и для Западного побережья; о концертах на Западе вещал сорокафутовый рекламный щит с коровой Сторма над Сансет-Стрип в Лос-Анджелесе. Американские сессионные музыканты, направляемые дирижерской палочкой Питера Филлипса, оказались талантливы и терпимы к разным музыкальным жанрам – я счастлив доложить, что с упрямством, бюрократизмом и залитыми пивом тубами мы не сталкивались.

На пляже в Сен-Тропе. Задний ряд, слева направо – Наоми Уоттс на руках у Мив Уоттс, Питер Уоттс, Линда О’Рурк, Линди Мейсон, Стив О’Рурк, Гала Райт на руках у Джуди Уотерс, Алан Стайлз, Джульетт Райт. Передний ряд, слева направо: Бен Уоттс, Дэвид, я, Роджер, Джейми Райт на руках у Рика.

К тому времени новизна американских гастролей поблекла, и они становились все рутиннее. То был уже второй наш американский тур в 1970 году – мы пробыли в Штатах несколько недель в мае. Вдобавок из общего страха перелетов мы зачастую предпочитали восьмичасовые поездки на автомобилях в ошибочной надежде, что так стресса будет меньше. На самом же деле, разумеется, эти бесконечные странствия лишь навевали смертельную скуку. Проживая в гостинице «Хилтон» в Скоттсдейле, мы от скуки только и делали, что заключали пари, – припоминаю, как по условиям одного из них Дэвид проехал на мотоцикле прямиком через ресторан отеля. Клиенты ресторана либо подумали, что это в порядке вещей, либо решили, что Дэвид вооружен, поскольку не обратили на него никакого внимания.

На первых американских гастролях 1970 года самым значительным событием стал концерт в зале «Филлмор-Ист» в Нью-Йорке. Билл Грэм сомневался, что мы сумеем заполнить театр на 3000 мест – особенно если учесть, что наш последний концерт в этом городе состоялся в клубе всего на 200 мест, – заниматься продвижением отказался и просто сдал нам площадку за 3000 долларов. В зале был аншлаг. Мы в жизни столько не зарабатывали, и это лишь обострило наше недовольство фирмой грамзаписи Tower, которая тогда представляла EMI в Америке. Мы отлично собирали аудиторию, однако на продаже наших пластинок это никак не отражалось. Кто-то определенно нес за это ответственность, и мы – уверенные, как всегда, что виноват кто-то другой, – решили как можно скорее что-нибудь в этой связи предпринять.