— Нет! — возразила она быстро. — Это не так!

— Когда ты смотрела на меня, я видел в твоих глазах ненависть. — Найджел словно не слышал ее протеста. — Для того чтобы наша совместная жизнь стала возможной, я должен был сделать одно из двух: или доказать тебе, что твой отец был виновен, или доказать себе, что нет. Вот тогда-то я и начал снова просматривать старые дела. Разговаривал с людьми из Сити — со столькими, что потерял им счет. Я даже поехал в Ламмертон и встречался с его жителями.

— Зачем?

— Чтобы представить себе, каким был твой отец. Я знал его только как обвиняемого. И никогда не видел его в другом свете, пока не поговорил с людьми, которые жили с ним бок о бок всю его жизнь. Вот тогда-то я и перестал понимать, в чем дело. Человек из зала суда был не тем человеком, который жил всю жизнь в Ламмертоне. Эти два характера не совпадали. — Найджел полуобернулся и остановился. — Конечно, бывают двуличные люди. Обманщик может быть при этом прекрасным мужем. Я говорил себе, что именно так и обстояли дела в случае твоего отца. Но не мог себя убедить. Поэтому продолжал искать доказательства. И, в конце концов, поиски привели меня к Уинстеру. Но когда я обратился в полицию, у меня потребовали дополнительных фактов.

— Ненавижу это слово! — сказала она с горечью.

— Не надо его недооценивать. Факты многих спасали от виселицы.

— Но они же осудили моего отца!

Найджел вздохнул.

— Боюсь, что да. Но было так много улик против него! Все говорило о его виновности. — Наступило молчание. — Но вернемся к тому, о чем я говорил. Мэри Энсли дала мне недостающее звено.

— Каким образом?

— Появились доказательства, что то, в чем я был лично убежден, действительно происходило. Но не хватало документальных подтверждений — все основывалось на словах Мэри Энсли. Я рассчитывал на то, что, когда она начнет давать показания по моему теперешнему делу, я подведу ее к рассказу об Уинстере.

— И эти показания не прервали бы, как не относящиеся к делу? — спросила Джулия.

Найджел повернулся к ней с легкой улыбкой.

— Ты читаешь слишком много детективов Гарднера о Перри Мейсоне! Нет, Джулия, ее выступление в качестве свидетеля было бы лучшим способом вывести дела Уинстера на свет божий. Если бы все эти факты были упомянуты в зале суда, отделению по борьбе с мошенничеством пришлось бы действовать.

— А теперь уже слишком поздно, — прошептала Джулия.

— Наоборот. В разговоре с тобой Уинстер не скрывал своих дел. — Найджел снова сел и негромко добавил: — Он во всем признался и полностью оправдал твоего отца.

Джулия уже не надеялась когда-нибудь услышать эти слова и на мгновение не поняла их значения. Затем слезы заструились по ее лицу.

— Я не могу в это поверить… если бы только он был жив!..

— Мне бы этого хотелось не меньше, чем тебе, — просто сказал Найджел. — То, что я доказал невиновность твоего отца, для меня важнее всего. Ты мне веришь?

— Да.

Его глаза смотрели на нее так пристально, и в них было столько чувства, что она боялась неправильно истолковать их выражение. Волнуясь, она решила потянуть время и вернулась к разговору о Конраде:

— Что случилось после того, как он выстрелил?

— Он выскочил из дома. Я пытался тебе помочь и больше ни о чем не мог думать. А инспектор за ним не угнался, но заметил номер машины Уинстера, и полиция объявила розыск. Одна из патрульных машин настигла его, но не смогла остановить. Когда они начали прижимать его к обочине, он развернулся, чтобы уйти, и… потерпел аварию.

Джулия опустила глаза и, стараясь представить себе эту сцену, поняла, что произошло.

— Он мертв, да?

— Да. Я не хотел говорить тебе, но…

— Я рада, что ты сказал. Мне его не жаль. Когда подумаю, что он сделал с моим отцом… как дурачил меня… притворялся, что любит…

— Думаю, он и правда тебя любил.

— Но не настолько, чтобы не попытаться убить! — Она вздрогнула. — Он бы сделал это, если бы ты не пришел.

Она не могла продолжать. Казалось, Найджелу тоже не хотелось нарушать молчание. Он вынул портсигар, но, вспомнив, где находится, поспешно убрал в карман. Потом встал и начал беспокойно ходить по комнате.

— Что будет с нами? — спросил он ее неожиданно. — У нас есть общее будущее или нет?

В ответ Джулия осторожно протянула ему руку, морщась от боли.

— Я поняла, что люблю тебя, в тот день, когда мы давали наш первый званый обед.

— Почему ты мне об этом не сказала?

— Гордость… Мне казалось, тебя привлекает Сильвия, и я на самом деле тебе не нужна. Потом, когда поняла, что ты все еще… — Она замолчала, и Найджел, подойдя к ней, взял за руку.

— Продолжай, Джулия. Я хочу все знать.

— Ты и так уже знаешь. Я как раз решила открыть тебе свои чувства, но тут Сильвия… сказала, что если у нас будут дети…

Найджел с трудом сдержал гневный возглас.

— Не будем о ней. Мы потеряли столько месяцев… — Его губы чуть коснулись ее губ, но он сразу же остановился. — Я не должен этого делать. Я так тебя люблю, что…

Но она притянула его к себе, не обращая внимания на боль.

— Останься, Найджел, не уходи. — Ее щеки залила краска, но она не чувствовала смущения, когда сказала: — Я так тебя люблю, родной… Я хочу быть твоей — до конца.

— Так и будет, — прошептал он, целуя ее в губы. — Несколько недель — что они значат по сравнению со всей нашей жизнью!

— Со всей нашей жизнью, — повторила Джулия.