Когда понуждаемый голодом зверь встанет, по привычке тигров, на задние лапы, упираясь передними в решётку (видимо, для того, чтобы сокрушить её. —М.К), нож быстро вонзается в его брюхо, и быстрым движением кверху охотник распарывает ему брюхо.

— Для охотника это безопасно, — объяснил Абдул, — и ни собаке, ни козлу тоже не грозит беда.

Подумав, он прибавил:

— А если у него хороший талисман, то ни духи, ни дьяволы ничего не могут ему сделать, хоть он и один в лесу ночью».

Однако на практике всё вышло иначе.

«При помощи этой ловушки Тай и надеялся убить тигра. Он направился в джунгли с несколькими своими друзьями, помогавшими ему нести колья и ратан для починки полуразрушенной клетки. Они пошли днём с таким расчётом, чтобы ещё засветло успеть привести её в порядок. Когда всё было готово, Тай вошёл в клетку с собакой. Козла в то время у него под рукой не оказалось, поэтому он просто накинул верёвку на шею первой попавшейся бродячей собаке — около кампонга было десятка два таких злополучных псов, своего рода мусорщиков, которых из-за этих услуг терпели в кампонге, — и потащил её с собой. Он разостлал в клетке циновку и закутал голову саронгом, чтобы защититься от москитов. Потом его друзья врыли опять брусья, укрепили их как следует и оставили его одного. Я воображаю, как они спешили проститься с ним и радовались, что уходят. Эта охота не пользуется популярностью среди населения. Мужчины придумывают разные объяснения, почему они не любят её. Дело в том, что никто из них не любит оставаться ночью один в джунглях.

Утром друзья Тая отправились помочь ему на случай, если бы он поймал тигра, и просто проведать его, если он не поймал. Вернулись они и Тай с пустыми руками и в плохом настроении. Собака рвалась из руку них. Мы встретили их, когда шли проверять наши ямы и сети.

На другое утро мы опять встретили их, почти в то же время и у того же места, без добычи и в ещё более подавленном настроении. Пять ночей подряд Тай ходил в свою засаду— и всё безрезультатно.

Потом ко мне пришёл Абдул Рахман и спросил:

— Не сделает ли господин хороший талисман для Мохаммеда, чтобы он мог повесить его на клетку и приманить тигра?

Мне это не очень понравилось. Я заподозрил, что в их суеверные головы закралась мысль, что я наложил заклятие на клетку, заколдовал её, так как не хотел, чтобы кто-нибудь, кроме меня, поймал добычу. Я согласился — хотя довольно неохотно — „свершить чары“ для Тая, но поставил условием, чтобы он в течение трёх ночей не подходил к клетке, чтобы взял с собой козла вместо собаки и чтобы его провожали вечером два человека, не больше, а встречали утром трое.

Когда наступила ночь, я дал ему мои серебряные часы, которые отполировал до яркого блеска. Я объяснил, что они принесут ему счастье и дадут ему сердце селаданга. Я немножко нервничал относительно исхода его предприятия; но моё счастье, сопутствовавшее мне до сих пор на Суматре, не покинуло меня и на этот раз. В первую же ночь мой талисман подействовал, и Тай добыл своего тигра, хоть и не с таким блеском, как он надеялся.

Тигр явился поздно ночью. Козёл заблеял. Тай приготовил свой паранг. Тигр обошёл клетку кругом, обнюхивая почву, потом поднялся на задние лапы, и Тай нанёс свой удар.

— Удар был хороший, — настаивал Тай, — достаточный, чтобы убить трёх тигров, но зверь обоими глазами смотрел на яркий талисман и оттого не мог умереть! Тай говорил, что туан „забыл сказать талисману не действовать на пользу тигра“.

И для охотника и для тигра настали скверные часы. Тигр с рёвом упал как раз так, что длинный нож не доставал до него. Тай не смел выйти из клетки, чтобы покончить с ним, так как воображал, что мой талисман охраняет тигра. Когда утром пришли его друзья, он всё ещё сидел в клетке, закрыв голову саронгом, а тигр валялся при последнем издыхании и страшно выл. Они сразу добили его. Все вместе ободрали его шкуру и вынули его драгоценные внутренности. Я встретил их, когда они возвращались со своей добычей. Моих часов никто не посмел снять с клетки; мне пришлось пойти за ними самому».

Охоту на тигра всегда осложняла труднодоступность основных местообитаний этого зверя.

Я привёл данный отрывок как очень значимую иллюстрацию того, в каком причудливом и предельно враждебном мире обитали племена, заселявшие влажные тропические джунгли, в каком напряжении перед угрозой со стороны диких животных они пребывали и как вынужденно прибегали к иллюзорной защите самых разных псевдомагических артефактов.

Охота на тигра с применением слонов — безусловно, одна из самых экзотических среди всех, какие только может себе представить современный человек. До начала XX столетия она была для индийского рыцарского сословия — кшатриев — действенным способом сдерживать хищничество этих зверей по отношению к домашней скотине своих подданных. Поэтому мы должны прежде всего рассматривать её как проявление долга феодала по отношению к вассалам; и только потом как красочную, хотя и довольно опасную забаву.

Вот как рассказывает о грандиозных индийских охотах на тигра энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона на рубеже XIX и XX веков:

«В Индии и Китае прежде практиковались грандиозные облавы на тигра: тысячи вооружённых людей с сотнями слонов окружали кольцом тигровые логовища, пытаясь взять зверя сомкнутыми копьями; облавы эти редко, однако, приводили к благоприятным результатам. С введением огнестрельного оружия борьба с тиграми в Индии (где тигра ещё очень много) сделалась успешнее; тем не менее, несмотря даже на высокие премии, выплачиваемые правительством, истребление этих хищников идёт там всё ещё медленно».

Участие слона в охоте на тигра можно рассматривать как меру предосторожности (далеко не всякий хищник решится броситься на представителей хоботных, хотя и такие случаи происходят), признак высокого положения. Слон в таком гоне — прежде всего вездеходная машина и смотровая башня, почти на три метра возвышающаяся над землёй.

Одна из главных проблем участия в охоте толстокожего гиганта заключается в том, что слон — животное весьма пугливое и легко поддающееся панике, что во время ответственного и опасного мероприятия чревато всякими неприятными последствиями.

Слона охоте на больших кошек обучают специально. Сначала ему показывают вполне «домашнего», сидящего в клетке, тигра, и наблюдают за ответной реакцией. Затем натаскиваемое животное выводят в джунгли. Там, по коварному замыслу дрессировщика, который одновременно является и погонщиком-мохаутом, оно должно неожиданно столкнуться с тигром, который хоть и привязан, но тем не менее находится совсем рядом. Погонщик заставляет слона, невзирая на его естественный протест, приблизиться к хищнику. Так варварскими способами одного дикого зверя приучают принимать участие в охоте на другого.

Бенгальский тигр, несмотря на все преследования со стороны человека, остаётся самым многочисленным тигром в мире.