А было то величие или не было его, никому доподлинно неизвестно. Но что взбредёт в голову юной повелительнице свирепых северных варваров? Опасно, тревожно и пьяняще интересно!

Ирка покрутила в руках невзрачный стальной обруч, лишённый украшений, за исключением крупного рубина.

– Нержавейка?

– Корона норвайских риксов не ржавеет, – с достоинством подтвердил ярл Ульдемир. – Она вечна, как вечен этот мир. И символизирует собой…

– Да без разницы, что она там символизирует, – перебила ведьма. – Всё равно носить не буду. Не возражаете, если отдам её мужу?

Ярл побледнел:

– Пусть мои слова вызовут твой гнев, Старейшая, но корона не может коснуться головы виконта Оклендхайма, человека без сомнения достойного и благородного, но не имеющего отношения к изначальной династии норвайских риксов. Так гласит древний закон.

– Бюрократы! Может быть, мне и налысо придётся стричься, чтобы древним законам соответствовать?

– Как можно? – ужаснулся ярл. – Бритая голова узурпаторов служила сокрытием отсутствия главного признака истинного правителя – волос цвета благородного золота.

– А ещё я слышала, – наугад брякнула Ирка, – что любые законы не властны над изначальной династией. Она сама и есть закон.

Угадала! Точно угадала, потому что норваец тяжело вздохнул и подтвердил:

– Да, так оно и есть. Но виконт Оклендхайм всё равно не может…

– А я не про него! – торжествующая ведьма нахлобучила корону на бритую голову неправильного рикса. – Вова, я объявляю тебя своим приёмным сыном и назначаю норвайским риксом окончательно и бесповоротно! Приговор обжалованию не подлежит! Поздравляю.

– Соломоново решение, – усмехнулся виконт Оклендхайм. – А то что бы я делал с женой-королевой? С варварской королевой?

Бедный ярл Ульдемир, чья бледность стремилась превзойти все эталоны белизны, жалобно пролепетал:

– Это невозможно.

– Возможно всё, что я хочу! – невозмутимо парировала Ирка. – Моё слово всё ещё продолжает оставаться законом?

– Несомненно.

– Тогда не спорь.

– Я не спорю, Старейшая! Только вот норвайский народ не одобрит.

– Меня?

– Нет, он не одобрит того факта, что изначальная династия возродилась, но осталась без короны.

Полковник Гржимек, с интересом наблюдавший за сумбурной церемонией, заявил со всей безаппеляционностью военного человека:

– Вопрос дырявого эскудейро не стоит, господа. Пойдите и завоюйте новое королевство для королевы Ирэны.

– Я без Ванечки никуда не поеду!

– Правильно, – кивнул Карл. – Пусть завоёвывают для короля Джонни и королевы Ирэны.

– Вот как? – лицо ярла Ульдемира тут же приобрело здоровый цвет, и на нём появилась хищная заинтересованность. – У вас есть что-то на примете, уважаемый… э-э-э…

– Полковник Карл Гржимек к вашим услугам, ярл. Грумантская пограничная стража.

– Очень приятно, полковник. Так у вас есть подходящее королевство? Желательно большое, дабы не допустить урона чести и престижу изначальной династии.

– Имперская провинция Галлиполида вас устроит? Прекрасное расположение, мягкий климат, парочка неплохих портов на побережье, высокие урожаи пшеницы, серебряные и медные рудники. Из недостатков могу припомнить разве что вспыхнувший недавно бунт против центральной власти, опасность набегов норвайских дружин, большую гномью общину и сильные позиции Братства Маммоны.

– Берём! – потёр руки ярл Ульдемир. – Про набеги можно забыть, бунтовщиков прижмём к ногтю, святых банкиров обезжирим, а гномов разъясним.

– Что с гномами сделаем?

– Разъясним. Под корень и до основания, чтоб даже следов не осталось. Пример Груманта всему миру показал опасность доброжелательного отношения к недомеркам. Есть гном – есть проблема, нет гнома – нет проблемы.

– Логично, – согласился полковник.

А воодушевлённый полученной информацией ярл Ульдемир поклонился Вове:

– Твои подданные готовы к походу на Галлиполиду! Веди нас, рикс! Исполни долг перед изначальной династией и древними пророчествами!

Тот в лёгкой растерянности посмотрел по сторонам, а потом произнёс исполненную глубокого смысла фразу:

– Не, нуачо? Был Ванька виконтом, а тут раз, и сразу королём станет. Нормально же!

Герцог Скорсезе нервно вышагивал из угла в угол своего роскошного кабинета и время от времени задавал риторический вопрос:

– Как же мы это допустили?

Расстройству главы Шестиугольной Башни не было предела. Страдало его уязвлённое самолюбие, страдала его профессиональная гордость, страдала его репутация и, самое главное, страдала империя, которой он управлял совместно с доном Хорхе Эухенио ди Эспиноза и Фелицитат и графом Артуром фон Юрбаркасом.

Последний вошёл в блистательный триумвират совсем недавно, поэтому с наивностью неофита пытался убедить сэра Мартина в незначительности произошедшего:

– Ну что вы, право слово? Было в Галлиполиде сто тысяч бунтовщиков, появятся ещё несколько сотен… Это не сделает погоды, сэр.

– Несколько сотен, говорите? – герцог резко остановился и повернулся к сэру Артуру. – Рикс Вован соберёт в Галлиполиде всех разбойников, в бесчисленных количествах порождаемых северными островами. Он варварский король, если кто не понял.

– Но кто же знал, что за смешным титулом скрывается коронованная особа? Мы не виноваты, сэр Мартин.

– Скрывался? – переспросил герцог. – Рикс Вован назвался открыто, и именно наша вина, что мы не интересуемся… Половину не знали, другую половину забыли, третью половину упустили из виду…

– Половин может быть только две.

– Наплевать! – Скорсезе решительно взмахнул рукой. – Это ещё не самое плохое из того, что у нас произошло.

– А что вы считаете самым плохим?

– Мы упустили природную боевую ведьму!

– Вы верите в сказки отсталых народов, сэр Мартин? – рассмеялся фон Юрбаркас. – Современная имперская наука…

– Находится в глубокой заднице, – перебил ректора глава Шестиугольной Башни. – Вся ваша наука не смогла разглядеть в виконтессе Оклендхайм незаурядный магический потенциал, намного превышающий способности всех наших существующих магов. Уж это вы не станете отрицать?

– Женщины лишены магического дара, сэр Мартин, – продолжал возражать граф. – Легенды о всемогущих боевых ведьмах, особенно о природных ведьмах, склонны приукрашивать возможности слабой половины человечества.

– Но эти возможности всё же существуют!

– На уровне повитух и деревенских травниц.