О цене столковались быстро – в обмен на треть содержимого тайника монах получил такую сумму, о которой прежде даже не мечтал. Он был немало удивлен, узнав, что старые бумаги можно выгодно обменять на деньги. Английский ученый хотел забрать все свитки, но Ван наотрез отказался продать ему остальные из страха, что в один прекрасный день местные власти нагрянут с проверкой. Но Стейн и так мог гордиться уловом: шесть тысяч свитков были уложены в деревянные ящики и увезены из Дуньхуана на сорока верблюдах.

В марте следующего, 1908 года к Вану пожаловал француз Поль Пеллио[46]и попросил его продать оставшиеся в пещере свитки. Ван подумал, что, раз уж чиновники до сих пор не заинтересовались его находкой, он не сделает ничего дурного, если согласится на очередное заманчивое предложение. Однако некоторую ответственность перед отечеством монах все же чувствовал, поэтому не позволил Пеллио, как и Стейну, забрать всё.

В мае, упаковав пять тысяч свитков (ровно половину того, что осталось в пещере после набега англичан), Пеллио погрузил их на десять повозок и распрощался с Ваном. Какое-то время после его отъезда Ван не подходил к пещере – было бессмысленно показывать паломникам жалкие остатки библиотеки, к тому же его мучила совесть.

В течение следующих лет в Дуньхуан наведались знатоки древностей из России и Японии.[47]Каждый раз Ван получал скромную сумму и нехотя расставался с небольшим количеством свитков. Ему по-прежнему было непонятно, почему все эти люди так мечтают их заполучить.

Примерно через год после того, как русская экспедиция покинула Дуньхуан, туда пришел отряд военных из Пекина; солдаты вытащили из пещеры все оставшиеся свитки до единого, погрузили их на телеги и уехали. Заметив приближение отряда, Ван на всякий случай спрятался и вернулся к пещерам лишь после того, как убедился, что солдаты убрались восвояси. Он зажег свечу и вошел в пустое хранилище. На северной стене полностью открылись фрески. Расширив глаза от изумления, Ван уставился на алые одеяния буддийских священнослужителей и халаты послушниц с голубой полосой на подолах.

Выйдя из грота, монах уселся на камень у входа. Ветер шевелил кроны деревьев на подступах к Пещерам тысячи будд, слабый солнечный свет наводил на мысли о покое. Рассеянно глядя по сторонам, Ван подумал, что, возможно, свитки из тайника – бесценны. Если не так, то почему тогда столько иностранцев приезжали сюда, чтобы завладеть ими? Монах не понял вовремя, что за сокровище попало ему в руки, не разобрались в этом и чиновники, которым он сообщил о находке. Лишь после того, как чужеземцы растащили почти все свитки, солдаты из Пекина запоздало бросились к Пещерам тысячи будд, тогда и Ван спохватился – решил, что, наверное, допустил серьезную ошибку. Продешевил… Какое-то время он сидел без движения, размышляя о том, что упустил возможность разбогатеть, которая предоставляется только раз в жизни.

Но ценность свитков из замурованной пещеры оказалась куда выше, чем мог себе вообразить Ван. Даже Стейн и Пеллио, которые представили их на суд ученых, тогда не знали еще истинной важности своего открытия.

Всего в пещере хранилось более сорока тысяч свитков. Здесь были буддийские книги на санскрите, написанные в III–IV веках, шастры на тюркском, тибетском и тангутском, древнейшие списки канонических сутр, а также апокрифические притчи, не вошедшие в Трипитаку. Ученые нашли уникальные материалы о распространении манихейства и несторианства, дзэнский трактат «Записи о передаче светильника», редчайшую топографическую информацию, монастырские документы на санскрите и тибетском, тексты, пролившие свет на историю древних языков. Новые факты существенно изменили ход научных исследований, посвященных Дальнему Востоку.

И лишь много лет спустя стало понятно, что это открытие имеет значение не только для востоковедения, но и для всех аспектов мировой культурной истории.