Я сначала хотел высказаться по поводу, но потом решил подождать, пока Ван Холл не покажет нам всю коллекцию.

– У него тоже в глазах медяки? – спросил Дрюпин.

– У него в глазах ничего нет. Он и сам по себе хорош. Чего не могу сказать о следующем экземпляре. Номер шестнадцать.

Номер шестнадцать выглядел как настоящий динозавр. Таких показывают в фильмах про древность Земли, они там с аппетитом пожирают друг друга и белокурых красавиц. Небольшой, с гребнем и злой вытянутой мордой. Шкура черная, в мелких красных пятнышках. Мама-анархия.

– Это обычный динозавр. Не помню, как он называется, на велосипед похоже название. Обитал в какой-то там период, не помню, в какой. Возраст конкретно этой особи около трех лет.

– Это самец или самка? – спросила Сирень.

Интересно, зачем ей это знать.

Ван Холл такого вопроса не ожидал. Он задумался, потом сказал:

– Честно говоря, я не знаю. Надо выяснить.

Ван Холл достал совершенно заурядный мобильный телефон, набрал номер.

– Объект шестнадцать. Да? Самец или самка? Так выясните!!!

«Так выясните» Ван Холл проорал с такой яростью, что я даже вздрогнул.

– Они узнают, – Ван Холл спрятал трубку. – За что людям такие деньги плачу? Нет, в нашей стране никто не хочет работать…

– А вы продайте его японцам, – я указал на динозавра. – Они его клонируют, как мамонта. И будут потом в зоопарке показывать. Будут врать всем, что это маленький Годзилла.

– Я его уже клонировал, – буркнул Ван Холл. – В количестве пяти штук.

– Зачем? – поинтересовался Дрюпин.

– Одного подарил приятелю из Канады, он потом от него неделю на чердаке прятался.

Ван Холл искренне рассмеялся.

– А вообще-то они раком не болеют, хочу из них лекарства делать. – Ван Холл пнул существо ногой. – Полезный зверь. И шкура удивительно прочная… Давайте продолжим, осталось самое интересное.

Ван Холл подошел к семнадцатому экспонату.

– Вот это уже любопытное. – Он поеживался от холода, пытаясь отодрать от пола черный пластик.

Я помог. Пластик с треском отодрался.

Ван Холл выдержал паузу, как в драматическом театре города Шумикамышска. Затем дорвал мешок.

У Дрюпина поползла вниз челюсть. Именно поползла, как в кинах про живых мертвецов.

На полу лежала голова. Но не живого существа. Сначала я подумал, что это голова робота. Стальной цвет, плавные технические обводы. Место, где должны быть глаза, забрано мелкой и чуть выпуклой серебристой сеткой. Размером голова была примерно…

Размеры у башки были внушительные. Наверное, чуть ли не в половину моего роста. Сантиметров восемьдесят. Какой же должен быть этот робот вообще, если голова у него восемьдесят сантиметров…

Однако, приглядевшись, я вдруг понял, что это не робот. Не совсем робот. В строении морды обнаруживалась какая-то незавершенность, небольшая асимметрия, которой у роботов наблюдаться не должно. Шипы и лезвия, покрывающие голову, были чуть разных размеров, некоторые оказались обломаны, другие сточены, третьи загнуты…

Внезапно я вспомнил. Когда Ван Холл распекал Дрюпина и велел демонтировать Сима. Именно на это существо указывал Ван Холл как на объект для копирования. Как на образец.

– К… кто это? – Дрюпин указал трясущимся пальцем на голову.

– Это нечто потрясающее. – Ван Холл провел пальцем по лезвию на морде. – Знаешь, что у него в голове?

Ван Холл постучал по лбу существа.

– Суперпроцессоры? – Дрюпин приходил в себя. – На субатомных структурах? Где вы это взяли? Он что, из будущего? Это все-таки машина времени? Вы построили машину времени.

Сирень улыбнулась.

Ван Холл рассмеялся.

– Машина времени… тут ни при чем. Суперпроцессоры тут тоже ни при чем. У него в башке нечто… Гораздо лучше, чем суперпроцессоры. У него в голове пустота.

Он снова постучал, затем подышал на палец.

– В том месте, где должен быть мозг, – пустота. Безвоздушное пространство. В нем вообще нет ни одного процессора. И как он функционирует, мы не знаем. Седой, к примеру, считает, что это живое существо, он же биолог…

– Может, чучело? – предположил я. – Есть любители изготовлять из железа разные скульптуры…

– Какое чучело?! – взвился Дрюпин.

Будто я обозвал чучелом его родного дедушку, ветерана речного подводного флота.

– Какое чучело?! – Дрюпин подступил к железной голове. – Это же… Это же…

– Это существо двигалось. – Ван Холл потрогал челюсти. – Подвижные сочленения изношены примерно на двадцать процентов.

– А почему только голова? – спросила Сирень.

– Не знаю. Оторвано взрывом. Так сказали эксперты.

– Не хотел бы с таким встретиться, – протянул я.

Действительно не хотел бы. Такого дурака, наверное, даже из огнемета не прошибешь.

– Можно я с ним поработаю? – умоляюще спросил Дрюпин. – Хоть пару дней! Я отыщу секрет. Это ведь… это… Это технологии послезавтрашнего дня! Или даже послепослезавтрашнего!

Сирень быстро, исподлобья глянула на Ван Холла.

Технологии послезавтрашнего дня. Понятно, подумал я. Господин Ван Холл собирается по-быстренькому усесться на этих самых технологиях. Чтобы не успел усесться никто другой. Кажется, Ван Холлу в гриву какой-то индонезиец уже дышит.

– А последний экспонат? – спросил я. – Там что?

Я указал на № 18. № 18 был гораздо больше всех остальных. По размерам он был сопоставим, пожалуй, с мотоциклом. И такой же угловатый. Я прикинул, что за существо может быть там, под пластиком, но решить так и не смог. После монет в глазах красного ящера можно было ожидать чего угодно. Хоть гигантского сухопутного морского ежа.

– Последний экспонат – это мое любимое. – Ван Холл сделал пальцами жест, будто на клавесинеиграл. – Последняя точка, так сказать.

Дрюпин смотрел на голову, на последний экспонат ему смотреть было совсем неинтересно.

– Дрюпин! – окрикнул его Ван Холл. – Не отвлекайся!

Ван Холл принялся сдирать пластик с последнего существа. Но то, что скрывалось под, оказалось вовсе не существом.

На полу стоял аппарат. То, что это именно аппарат, не приходилось сомневаться. Два сиденья, закрепленные на деревянной раме, что-то вроде штурвала, рули высоты и направления. Внизу устройство, внешне напоминавшее двигатель. Медная камера, раструб, витые латунные трубки, какие-то баллоны. Для чего мог использоваться подобный агрегат, догадаться было нетрудно. Сделано прочно, но как-то неаккуратно. Как будто над ним работал не очень умелый столяр.