Он был таким неприступным, выражение лица — тверже камня. Может быть, попробовать как-то смягчить его? — думала она. Например, несколько слов, сказанных нормальным тоном, вдруг они немного сгладят его неудовольствие? Она рискнула.

— Мы идем назад, в монастырь? — задала она совершенно нейтральный вопрос.

— Сегодня вечером ты в монастырь не вернешься.

Он странно ответил или она неточно спросила? Собственно, она просто хотела знать, как они будут дальше добираться. Но своим ответом он озадачил ее и заставил подумать совсем о другом. Его подавляющий, даже немного грубый тон внушил ей некоторые колебания, и пока она раздумывала, продолжать ли разговор, он остановился и поднес руку ко рту. Совсем рядом вдруг заухала сова, и, если бы Эдлин не почувствовала вибрацию его груди, прижатой к ее плечу, она бы никогда не догадалась, что птичий крик издал Хью.

Продолжая, тащить ее за собой, он вышел на поляну. Эдлин. услышала топот копыт, а затем какой-то юноша совсем рядом произнес:

— Милорд, я слышал ваш сигнал. Вы спасли ее?

— Да, она со мной. — Рука Хью напряглась. — Наши люди окружают наемников, а я провожаю ее назад, в лагерь.

В лагерь. Значит, все это время они шли в его лагерь. Эдлин попыталась подбодрить себя. Если она подождет немного, Хью, возможно, ответит на все ее вопросы в своей уклончивой манере.

Юноша подвел к ним скаковую лошадь, и Хью выпустил Эдлин из рук ровно на столько времени, сколько ему потребовалось, чтобы вскочить в седло.

— Я отдам свою лошадь вашей леди, милорд? — спросил юноша.

— Она поедет со мной.

Будучи хорошо знакомой с формой седел, Эдлин попыталась отказаться от такой чести, но Хью наклонился, не спрашивая ни о чем, подхватил ее под мышки и одним движением усадил впереди себя.

Она не удержалась от легкого вскрика.

— Ты совсем не бережешься, твои раны снова будут болеть.

Единственным ответом был приглушенный смех юноши.

Ей было крайне неудобно. Она не знала, что делать со своими ногами. Сесть верхом? Опустить ноги на одну сторону? Решение, не раздумывая долго, принял Хью. Он повернул ее и посадил по-своему. Ноги ее оказались сбоку, она сидела поперек, а он поддерживал ее так, чтобы лука седла не беспокоила ее.

Дождь припустил. Темнота сгустилась настолько, что, открыты были ее глаза или закрыты не составляло никакой разницы. В какой-то момент одной рукой он приподнял ее, а ладонь другой подложил под нее, смягчая жесткие толчки при езде. Ей захотелось узнать, кто же в таком случае правит лошадью, ведь обе руки Хью заняты. Потом, судя по движениям его тела, она поняла, что он направлял лошадь коленями.

— Кто обучал эту лошадь? — спросила она, изумляясь спокойствию и понятливости животного.

— Сэр Рэмсдэн. Он занимался моими лошадьми.

— Отчего он больше не занимается ими?

— Он погиб в последнем сражении.

Краткость и односложность его речи лишний раз убеждала ее в том, что Хью все еще не преодолел свое дурное настроение. Ей показалось, что, может быть, будет лучше, если она заведет разговор об этом сражении. Мужчины вообще любят поговорить о битвах. Они переживают заново каждый взмах и каждый удар меча, полет каждой стрелы. А если они не рассуждают о битвах прошлого, их легко уговорить потолковать о будущих сражениях или о старинных легендах, связанных, конечно, с великими воинами древности.

К сожалению, она уже слышала об этом все, что только можно. Ей не хотелось слышать новые истории из боевой жизни Хью. Как-то давно она поклялась, что больше никогда не будет ничего слушать о битвах, тем более говорить о них. Ее свадьба с воином — Пресвятая Матерь Божья, еще один воин! — только укрепила ее решимость.

Она решила зайти с другой стороны.

— Разве твоя бедная лошадь может вынести нас обоих? — Вопрос прозвучал, конечно, весьма глупо. Ведь лошадь уже везла их и пока что не падала от чрезмерных усилий.

Он даже не счел нужным отвечать. Эдлин не теряла надежды завязать беседу.

— Твоя рука, должно быть, затекла — ты так долго меня держишь. Ты не хочешь, чтобы я пошла пешком?

Хью остановил ее чуть ли не раньше, чем она только сделала попытку высвободиться из его объятия.

— Побереги силы. Они тебе еще понадобятся, — сказал он, и голос его звучал по-прежнему холодно.

Ей это не понравилось. Что он имел в виду? Уж не собирается ли он бить ее?! Но Хью не был похож на человека, способного избить женщину только за то, что ее похитили и тем создали ему некоторое неудобство. Конечно, она несколько легкомысленно позволила себе уйти, но он же помнит, почему она это сделала? Но в самом деле, что она вообще знает о нем?

Робин однажды в злобе ударил ее, когда она сказала, что ей не нравятся его привычки матерого кота. Ее старый герцог тоже всего один раз ударил ее от отчаяния, что не может заставить себя выполнить свои супружеские обязанности. Теперь Хью стал ее мужем и заговорил о мести. Неужели все всегда происходит одинаково?

Сквозь ветви деревьев мелькнули огни. Когда они наконец выбрались из леса, она с недоумением увидела впереди монастырь. Он же говорил, что они туда не поедут, но… Хью повернул к конюшне.

Конечно же! Ему нужно поставить лошадь куда-нибудь, где о ней позаботятся. Юноша-конюх подбежал и придержал голову лошади, пока Хью не опустил Эдлин на землю. Как только ее ноги коснулись камня, с которого всадники обычно садятся в седло, он спрыгнул вслед за ней и крепко схватил ее за руку, как будто опасался нового бегства. Бросив монетку конюху, он потащил Эдлин прямо через отвалы навоза к шатрам, стоявшим неподалеку. Они полукругом расположились вокруг костра и напоминали издалека толстых девиц, собравшихся поболтать у колодца. Эдлин вспомнила, что видела их перед тем, как уйти в лес. Тогда она была так расстроена, что не придала этому никакого значения и, уж конечно, не подумала о том, что в них могли размещаться люди Хью.

Еще один юноша, приставленный, как поняла Эдлин, для того, чтобы поддерживать костер, выступил из тени при их приближении.

— Милорд, вы нашли ее! Она здорова?

Хью не ответил на вопрос, но мимоходом приказал:

— Принеси огня в мой шатер.

— Слушаюсь, милорд. — Юноша отвесил торопливый поклон и бегом кинулся исполнять повеление.

Эдлин, решив ответить вместо Хью, крикнула вслед юному воину:

— Они не причинили мне вреда.

Если бы Хью был медведем, и то он не мог бы прорычать более сердито:

— Не беспокойся понапрасну, он очень скоро услышит рассказ о твоих приключениях во всех подробностях.

Он огромными шагами направлялся к самому большому шатру — поистине чудищу из войлока и веревок. Юноша вошел, отогнув клапан, прикрывающий дверной проем. Он принес горящую свечу и стрелой метнулся наружу уже с пустыми руками. Хью даже не поблагодарил его. Похоже, ей придется заняться манерами лорда… И все же в чем выразится его месть?!