САС. Не в далеком будущем нас ждет большая волна терроризма.

— Удивил, она уже идет, — Ткаченко покачнулся в кресле. — Взрывы в прошлом году в Германии, которые устроила РАФ. И палестинцы не так далеко ушли.

Толоконников, выслушав начальника пятого управления, неспешно выложил:

— Они все есть в списке, что составил нам «Объект». Самые громкие террористические акты. В том числе и в Советском Союзе. Сейчас он составляет список серийных убийц. Но это уже дело МВД.

— У него есть такая информация, и он её утаивал?

Толоконников поднял предостерегающе руку:

— Константин Никитович, ничего он не утаивает. Просто объем информации так велик, что не все можно найти и опубликовать быстро. А здесь, вообще, все намного интересней. На диске памяти ЭВМ оказался записан художественный фильм «Комплекс Баадера-Майнхоф». Как раз про террористов из РАФ.

— Художественный?

— Но по известным к тому времени материалам. Семен пояснил, что информация даже в его будущем была все еще засекречена. Западные спецслужбы и государства, как я понял, не торопятся снимать грифы секретности даже с давно минувших дел.

Ивашутин тут же спросил:

— Чего ожидать от немцев?

Толоконников бросил выразительный взгляд на своего начальника. Тот тут же отреагировал:

— Не мни, говори. Решать все равно нам.

— ГДР будет до конца с нами. Западная Германия с попустительства тогдашней советской верхушки фактически захватит восточные немецкие земли. Никаких протоколов, ни решений по европейской безопасности подписано не будет. Лишь ускоренный вывод нашей группы войск запросто так. «Оракул» во многом прав, ругая нас. Даже сейчас мы редко проводим совместные операции со спецслужбами стран Варшавского договора. Это уже знак, который мы упустили. А вот с немцами у нас, наоборот, достаточно тесное сотрудничество.

— Ты к чему это клонишь, Лев Сергеевич?

— Константин Никитович не даст соврать, ради нас немцы пойдут на многое. И лишних вопросов задавать не будут.

Генерал Супрун подался вперед:

— Мы готовимся к острой акции?

Ивашутин проговорил сквозь зубы:

— Готовится, товарищи офицеры, надо ко всему. Но вашу мысль я, Лев Сергеевич, уловил.

Генералы в этот раз не переглядывались. И так понятно, что одно дело стрелять во врага, другое в советских людей. Пусть и оказавшихся на иной стороне. Волкодавы выполнят приказ в любом случае, но как они потом будут смотреть в глаза товарищам. Ведь по обе стороны советские офицеры, и они все исполняют свой долг, как его понимают. Обстоятельства просто так сложились.

— На что конкретно мы можем рассчитывать?

Толоконников открыл папку, достал несколько фотографий и отправил их по столу Ивашутину:

— Это кадры с учений так называемой Спеслужбы Реферат IX, подразделение спецназа народной полиции ГДР.

— Почему именно их?

Ответить вызвался Ткаченко, в конце пятидесятых до шестьдесят третьего года он служил в ГСВГ начальником Разведывательного управления.

— Это была моя идея. Нам нужно подразделение, умеющее штурмовать в условиях города. Лучшим в ННА является парашютно-десантный батальон «Вилли Зангер». Поначалу была мысль использовать их. Но это армейцы, они заточены под другие задачи. Диверсии и разведка. А нам нужны штурмовики, уже обладающие специальными навыками боя в тесных городских условиях. Ведь, возможно, времени на подготовку у нас вовсе не будет.

— Правильно мыслите, Константин Никитович. Но ведь насколько помню, это подразделение создано под эгидой «Штази».

— Пока Реферерат 9 под крылом криминальной полиции. У меня остались там связи, и мы можем выдернуть парней сюда в любой момент.

Ивашутин кивнул:

— Действуйте, составьте список людей и необходимого оружия. Перебросим их нашими бортами сначала на базу бригады спецназа под предлогом учений, а затем переправим в Подмосковье. А что такое в руках у них?

— Польский пистолет-пулемет PM-63 RAK под макаровский патрон.

— За малые габариты, вес и высокую точность стрельбы наряду с чешским пистолетом-пулеметом «Скорпион» пользуется большой популярностью у террористов, — добавил Супрун.

— Очень удобная вещь для боя в тесных условиях… — задумчиво резюмировал начальник ГРУ. — Значит, они лучше для этого подготовлены. Отберите тогда и наших «волкодавов» для совместных тренировок. Политический аспект с немцами я решу.

Вот сейчас генералы деловито переглянулись:

— Начинаем после отмашки от Политбюро?

— Только так. Или уходим на вторую фазу.

Никому не нужно было объяснять, что та означала переход на секретные и частично подпольные методы работы. Не мытьем, так катаньем заставить политическую систему измениться и спасти страну.

— Тогда не буду вас задерживать, товарищ офицеры. Приказы получите позже. Задание вы знаете, как и ответственность. Вижу, что волнуетесь. У меня и у самого поджилки трясутся, — в кабинете раздались осторожные смешки. И в самом деле, нервы у всех за последние дни расшатались. — Все свободны и пришлите ко мне майора Стопорова.

Глава 27

Москва. аэродром Внуково. 26 июля 1973 года

«Обновленцы» добирались до Крыма все вместе на правительственном самолете, встретившись во Внукове. Не было торжественных проводов, лишних глаз и ушей. Рабочая поездка, прикрытая легендой «новой экономической реформы». Именно так она и была записана официально у всех в рабочих календарях. Нечего лететь поодиночке или обычными рейсами, играя в демократию. Да и о безопасности стоило подумать. Все властители своим звериным чутьем ощущали увеличивающееся в обществе с каждым часом напряжение. Так что не стоило его зазря увеличивать.

По Москве и так поползли странные слухи, а секретариат ЦК КПСС и вовсе «сидел на измене». Так невероятно точно выразился обычно культурный в словах Косыгин. Худощавый, хмурый, с правильной речью выходец из Ленинграда, он в Москве самой манерой поведения контрастировал с тучными, жизнерадостными брежневскими земляками, изъяснявшимися на восточноукраинском суржике и застегнутыми на все пуговицы выдвиженцами из провинций.

Внешняя пристойность, чувство номенклатурной меры было присуще многим землякам ПредСовмина. Начальство в Ленинграде было битое. При Сталине расстреляли три генерации местной номенклатуры с чадами и домочадцами. Так что ленинградский бомонд рождался с вбитым в подсознание императивом — надо сразу же сливаться с местностью. Но все равно Косыгин не устоял и сейчас сидит в самолете в ожидании взлета в среде настоящих заговорщиков. Ну, так и обстоятельства непростые! Знать, что все над чем ты долгие десятилетия работал, пошло прахом. Ради такого стоит отбросить устоявшиеся привычки и рискнуть головой.

Военные полетели своим бортом и с охраной. Они без конца носились с секретностью, но имели на это полное право. Огромное силовое ведомство затаилось где-то неподалеку и чего-то выжидало. Так что сидевшие в самолете были несказанно рады осознанию того факта, что армия и МВД с ними. И было странно, что со стороны КГБ еще никто не вышел на контакт. А ведь усилия навести мосты не раз предпринимались на самых высоких уровнях. И это откровенно пугало. Не хватало еще кровопролития в столице социалистического государства.

Косыгин после взлета продолжал усиленно размышлять. Слишком много информации в последние недели свалилось на его «мозговой центр». Да, они с Мазуровым собрали толковых и еще не зашоренных молодых людей, которых можно было обозвать ёмким словом «технократы», и загрузили их работой по осмыслению неудачи Советского Союза в том еще не появившемся будущем. Надо срочно найти выход из создавшегося положения, не громя экономику и общество, как случилось там, впоследствии. Хотя Косыгин не верил, что через десять лет в экономике будет так плохо. Ну не было тому никаких объективных предпосылок. Вот субъективных можно найти сколько угодно. Перестройка — политическая диверсия, а ни что иное!

Сам ПредСовмин не готов был признать, что социализм исчерпал себя и стал неэффективен. Если бы это было так, то противоборствующая сторона не вкладывала огромные деньги в борьбу с нами, советскими. А ведь буржуи до усрачки боятся мощного конкурента. Найти баланс между социальной защищенностью населения и экономически обоснованным принуждением невероятно трудно. Но придется это сделать. Иначе все бессмысленно.

Сколько бы ни говорили об обратном дундуки типа Суслова.

Идею «мозгового центра» при правительстве подкинул попаданец, и Косыгин после её озвучивания только покачал головой. Настолько это было чуждо, но умно одновременно. Премьер еще при первой личной встречи заметил необычность поведения человека из будущего. Было в нем нечто такое… Точнее будет обозвать эту особенность термином «внутренняя свобода». Абсолютно не признает никаких авторитетов! И он в своем праве. Чем они