– Дай-ка его документы, – протянул майор руку своему подчиненному и тут же получил принадлежащий священнику паспорт гражданина России. Когда они успели его обшарить, отец Василий не понимал; на ходу, что ли?..

Майор просмотрел номер, дату, выдавший паспорт орган и дошел до прописки, когда в дверь постучали и в комнату вошел еще один милиционер.

– Товарищ майор, там этот, главврач, хочет с вами поговорить.

– Что ему надо? – задумчиво проронил майор, видимо, пытаясь вычитать в штампе о прописке какие-нибудь компрометирующие попа данные.

– Он говорит, попа надо отпустить, поп, говорит, с ним приехал.

– А вот я рапорт подам, и лишат его права прохода на территорию за то, что постороннего сюда притащил... будет знать, – так же задумчиво обронил майор. – Ладно, запускай.

* * *

Костю впустили сразу. Но следующие полчаса были заполнены обстоятельным допросом, чтением нотаций и составлением и подписанием протокола о нарушении деятельности режимного объекта.

Отец Василий первым делом прочитал шапку протокола, нашел и запомнил литеры и номер режимного объекта, но признал: такого номера в Усть-Кудеяре он не встречал, просто не было раньше такого объекта в городе. А когда все закончилось и они с Костей как можно быстрее прошли к машине, главврач зло кинул:

– Не знал я, Мишаня, что у тебя еще пионерское детство в ж... играет! Ты что, не понял, куда мы приехали? Вчера родился?

Отец Василий смутился и не ответил, а уже в следующий миг осознал, как был не прав, проявив это неуместное в данной ситуации любопытство. Потому что в машине полулежал на носилках мальчишка лет шестнадцати, весь синий, как советский магазинный цыпленок. И как только священник его увидел, он понял, что все те полчаса, что они потеряли на разборках, этот вытащенный Костей из фильтра пацан так и лежал здесь без всякой медицинской помощи. А в том, что такая помощь нужна, никаких сомнений не было.

– Поехали, Михалыч! – бросил Костя и уселся на кресло рядом с водителем.

Отец Василий сглотнул и переместился так, чтобы видеть лицо парня.

– За что тебя? – поинтересовался он.

– А вы уже забыли? – вместо ответа спросил пацан. – Под мостом... мента мы отметелили...

– И тебя отпустили? – сразу поразился священник. Он знал, что вырваться в такой ситуации практически невозможно.

– Он меня не опознал, – откашлялся пацан, из последних сил пытаясь придать своему лицу независимое выражение. – А я не напрашивался.

Отец Василий внимательно вгляделся в распухшее лицо и вздохнул: он его просто не узнавал. Хотя на память никогда не жаловался.

– Слышь, Мишаня, – внезапно полуобернулся к священнику смягчившийся Костя. – С этим надо что-то делать. Мы их вот так поштучно вывозим, и то только тех, кого отдадут.

– Ты выходил на Скобцова?

– Выходил. И на Скобцова, и на прокуратуру, но знаешь, они в этой истории только шестерки... Щеглов и тот руками разводит. Я пытался министру дозвониться, но меня просто не соединяют. Может, у тебя что-нибудь получится.

– Я попробую, – пообещал отец Василий. – Сегодня же.

– Сегодня не выйдет, – покачал головой врач. – Время вышло.

Отец Василий глянул в окно и понял, что Костя прав, вокруг уже расстилалась ночь. А он и не заметил, что провалялся в больнице весь день. Видно, шок от падения двух тел подряд, и особенно отставного капитана Бугрова, был слишком силен.

Вскоре Костя высадил его неподалеку от шашлычной. Сворачивать, чтобы подвезти друга прямо к дому, главный врач районной больницы не захотел: мальчишка, по его мнению, был слишком плох. А священник вышел из машины, попрощался, хлопнул дверцей и вспомнил, что так и не узнал судьбу анзоровского сына. И если верить Косте и начальник местной милиции ничего не решает, то от Скобцова он этого и не узнает. А значит, проблему надо решать в корне.

* * *

На следующее утро отец Василий торопливо передал все дела диакону и помчался в райадминистрацию. Он хотел застать главу района до того, как он растворится в текучке дел и станет недосягаемым не только для простых смертных, но и для более значительных городских фигур. Но на подходе к приемной уже толпилось столько народу, что священник оторопело понял – он может и не пробиться.

Здесь, у дверей, собралась вся «общественность» города: Саша Петренко – заместитель увезенного на лечение Бугрова, председатель «Идущих вместе» Коля Самочкин, местный мулла Исмаил Маратович, высокий и тихий бессменный председатель шахматно-шашечного клуба, имени которого никто не помнил, – в общем, все.

Священник пробился к мулле и тронул его за плечо.

– Привет, Исмаил. Что здесь происходит?

– А-а, это ты, Мишаня... хорошо, что пришел, а то за тобой уже гонца послали.

– Да что стряслось-то?

– А ты что, не знаешь? – недоверчиво покосился мулла. – Пацаненка у меня в слободе убили.

– Шанхайские?

– Менты. Не наши. Эти, заезжие... Сегодня похороны.

– И что теперь? Эти-то все здесь зачем?

Отец Василий еще понял бы, если бы к главе района напрашивался на прием только разъяренный мулла или председатель комитета самоуправления, но шахматный клуб?

– Да всем уже надоело, – встрял со стороны рослый и грузный, с мятыми, порванными ушами тренер местной секции по вольной борьбе. – Конкретно беспредельничают эти «чеченцы». Вчера моих пацанов тормознули, так мало, что тренировку сорвали, еще и по ушам надавали! А за что, спрашивается? Если мои пацаны чего не так сделали, так я и сам могу им по ушам надавать!

– И что планируется? – остро заинтересовался поп.

– Глава хочет, чтобы мы общественность успокоили, – вмешался шахматист. – Но я не думаю, что нам это удастся...

– Да, – согласился с ним печальный председатель общества слепых и слабовидящих Мамед Ибрагимович Мамедов. – Пока эти менты залетные здесь, вряд ли нам удастся что-нибудь сделать...

– Да гнать их надо, на хрен, отсюда! – пробасил тренер по вольной борьбе. – Пусть у себя дома беспредельничают! А у нас на Волге им делать не хрен!

Толпа одобрительно загудела. Позиция тренера была крайне «националистической» и узко-волжской, но по-человечески понятной.

– Так, товарищи! – выглянул из двери приемной помощник Щеглова. – Все заходим на совещание! По одному, по одному, не торопитесь...

Толпа покачнулась, подалась и поперла в двери, рискуя выдавить и снести их своей массой.

– Щеглов сначала не хотел этого совещания, – на ходу просветил своего коллегу мулла. – Да, видно, и самого уже приперло – деваться некуда.

– Еще бы не приперло, – откликнулся откуда-то сзади заместитель Бугрова. – Кому нужны массовые беспорядки? А народ ему устроить может!