— Скоро. Тебе нужно поесть.

— Я ничего не хочу…

— Неважно. Мы давно не ели. Пошли.

Тагир встает и направляется к двери, открыв ее, жестом приглашает меня выйти.

Он ведет меня за собой по длинному коридору, его горячая ладонь обхватывает мое запястье, затем скользит ниже. Обхватывает кисть. Получается, теперь мы держимся за руки. Это заставляет меня покраснеть, сердце начинает биться быстрее.

— Сюда, — показывает на дверь.

Мы оказываемся в большой кухне, плита тут просто огромная, никогда такой не видела. Здесь хлопочут несколько женщин в платках. Тагир что-то говорит им на своем языке. Их взгляды на меня нельзя назвать дружелюбными, но они кивают мне в знак приветствия, и я отвечаю тем же.

— Что ты предпочитаешь? Баранина, курица, плов, — Тагир перечисляет блюда, названия некоторых мне не знакомы.

— Мне достаточно салата.

Валиев усмехается и дает указания женщинам. Те кивают, начинают хлопотать.

— Мне неловко. Я и сама могу приготовить…

— Например, что?

— Пожарить картошку… яичницу, — смущенно опускаю голову.

— Да, хорошая из тебя выйдет жена.

Он явно говорит это с насмешкой.

Садимся за стол — просторная столовая примыкает к кухне. Убранство дома в национальном стиле, колоритное и яркое, я с интересом верчу головой по сторонам.

Одна из женщин приносит нам тарелку со свежим хлебом, нарезанные овощи.

— Ммм, как вкусно пахнет!

— Да, его же только испекли.

— Потрясающе!

Затем приносят какое-то мясное блюдо, две одинаковых тарелки. От них идет ароматный пар. Наклоняюсь ниже:

— Волшебно!

Валиев снова бросает на меня насмешливый взгляд.

— Что-нибудь еще нужно?

— Нет… разве что стакан воды.

Тагир уходит и возвращается с графином.

Едим молча. Я увлечена едой, кажется, что никогда мне не было так вкусно. Пока не замечаю, что Валиев не сводит с меня изучающего взгляда.

— Ты… меня смущаешь, — признаюсь сдавленно. — Почему ты так смотришь?

Он пожимает плечами:

— Не буду скрывать, мне странно видеть тебя здесь. В родительском доме…

— Да… понимаю.

У меня вдруг пропадает аппетит.

— Черт, Вилена, я не хотел снова вернуться к этой теме. Прошлое забыто, слышишь? Он делает акцент на последнем слове. Как же хочется ему верить… И не возвращаться больше на тропу воспоминаний. Слишком много боли в прошлом. Раны, которые не заживут никогда…

Нашу паузу нарушает шум, Тагир встает, и я вскакиваю вслед за ним, потому что слышу, чувствую…

Через минуту я уже сжимаю в объятиях свою крошку, плача от счастья. Варвара стоит неподалеку, бедная женщина выглядит испуганной. Еще бы! С момента как я свалилась на ее голову, все эти переезды…

— Я так благодарна тебе, — обнимаю женщину. Больше всего я переживала, что Настю повезут чужие люди… Девочка могла испугаться. — Спасибо, что не оставила ее!

— Разве я могла? — качает головой Варвара. — Что ты… Настя же мне уже как родная. Но что происходит, Вилена? Что это за вечные переезды, да еще такие срочные? Я не против попутешествовать, но как-то все это выглядит… тревожно.

— Да, понимаю, конечно. Прости… большего не могу сказать.

— Что уж там, не буду лезть. Присмотрю за девочкой. Места тут красивые. А вы отношения свои налаживайте, выясняйте. Я ж так понимаю, к родне тебя Тагир Исаевич привез? Это хорошо. Рада за вас, очень. Красивая вы пара. Любо дорого посмотреть.

— Спасибо большое, — я говорю о девочке, но раз не говорю ничего против речи Варвары, она конечно принимает это за согласие.

К нам подходит молоденькая девушка, представляясь:

— Здравствуйте, меня зовут Совгат. Пойдемте, я покажу вам вашу комнату.

Нас размещают в одной большой и светлой комнате. Приносят даже детскую кроватку, уже собранную. Двое мужчин ставят ее и сразу же уходят.

— Спасибо вам, столько хлопот, — уже в спину говорит им Варвара, но они не оборачиваются.

— Не слишком тут любезные родственники, — качает головой Варвара.

— Надо искупать Настю.

Ванная за соседней дверью, — это нам тоже показала Совгат. Также рядом маленькая кухонька, с холодильником и плиткой. Можно подогреть детское питание. Все продумано до мелочей. Пара кастрюль с едой с главной кухни — Варвара как раз проголодалась, накрывает на стол. Помыв ребенка, мы располагаемся с Настей на пушистом ковре. Разбираем сумки, достаем игрушки, книги, те что заказала нам Ольга Петровна… Кажется это было так давно, словно в прошлой жизни. Невольно задаюсь вопросом, сколько еще испытаний нас ждет…

* * *

Настя засыпает, а я не могу, хотя устала настолько, что едва на ногах держусь. Отправляюсь в душ, долго стою под горячими струями. Это помогает мне успокоиться, но когда возвращаюсь в комнату, вижу раскинувшегося на постели Валиева. Он обнажен по пояс, белые бинты бросаются в глаза, пестрея на загорелой коже.

— Что ты здесь делаешь? — мой голос дрожит, а вопрос — глупый. Потому что и так понимаю, что ему нужно. Несмотря на то, что ранен. И на то, что в этом огромном доме полно народу.

Тагир молчит. Переминаюсь с ноги на ногу, тереблю пояс халата. Он думает, что я буду спать с ним, когда рядом ребенок? Он в своем уме?

— Она так сладко спит, — Валиев кивает на Настю.

— Я это знаю. Она всегда так спит. Судорожно вздыхаю.

— Ты тоже хочешь спать? — спрашивает, при этом его темные глаза сверкнули, и остановились на моих губах. Сердце забилось чаще. На какую-то секунду я вернулась в прошлое и стала той девочкой, которая ждала от него любого знака, взгляда…

Тагир поднимается с моей постели, приближается ко мне… Слегка наклоняет голову. Замираю в ожидании. Но его губы скользят мимо моего рта, касаясь щеки.

— Хорошо. Отдыхай, Вилена. Спокойной ночи.

Уходит, тихо прикрывая за собой дверь. Приваливаюсь к двери. Что все это значит? Зачем он приходил? Но самое ужасное, я уже и думать не могу про сон. Мое тело горит огнем. Оно приготовилось к ласкам, к прикосновениям и теперь ноет от неудовлетворенности. Прикладываю пальцы к щеке, к месту, куда он меня поцеловал.

Ложусь в постель, понимая, что не усну. Закрыв глаза, начинаю молиться о том, чтобы нашлось какое-нибудь решение моих проблем. Потому что дальше жить в таком подвешенном состоянии невозможно. Не хочу быть собачонкой, бегающей за Валиевым, вымаливающей крохи внимания. Но именно в нее я превращаюсь…

Было ощущение что эта ночь никогда не кончится. Мне было холодно и одиноко — так одиноко, как никогда в жизни. Наконец я задремала и проснулась от ощущения что мое лицо заливает солнечный свет. Спасаясь от проникших в спальню лучей, глубже зарываюсь в одеяло, крепче сжимаю веки и облегченно вздыхаю, довольная теплом своей постели.