антенны возбужденно трепетали. Они повернули свои стебельчатые глаза и посмотрели друг на друга и на меня, и даже издали странные металлические звуки, которые всегда означали сильное волнение.

Было достаточно поразительно обнаружить, что эти существа могут объясняться с помощью какой-то оккультной, сверхъестественной силы, но обнаружить, что я могу разъяснять им свои мысли, было почти за пределами разумного. Как это было сделано? Как я, совершенно иное существо из другого мира, мог понять этих странных существ? И что было еще более удивительным, еще более необъяснимым, – как я смог передать свои мысли в их мозг? Это был какой-то странный, невообразимый метод ментальной телепатии, гипноз или что? Даже если бы они обладали какой-то силой, каким-то неизвестным способом заставить меня понять их, то у меня, конечно, не было такой силы. И все же я был убежден, что ясно объяснился с ними или, по крайней мере, сумел каким-то образом ответить на их вопросы.

И в следующее мгновение моя догадка подтвердилась. В моем мозгу снова зазвучали вопросы, вопросы столь же понятные, как если бы я слышал слова, произнесенные по-английски. Меня спрашивали о "моем мире", расспрашивали о подробностях моего путешествия, о том, есть ли еще существа, подобные мне, и о разных других вещах.

Не успел я сообразить, что говорю, как мои слова были услышаны и поняты, как я понял по поведению моих удивительных хозяев. Бесполезно подробно описывать всю последующую беседу или повторять ее слово в слово. Для цели повествования достаточно сказать, что моя история была для них столь же невероятной и невозможной, как они и их силы казались мне. Я появился из ниоткуда, странное и уродливое существо, существо, непохожее ни на что, что они когда-либо себе представляли, и я поймал себя на том, что пытаясь объяснить – путаюсь в попытке сделать ясными понятия, которые для меня были повседневными и самыми обычными вещами, но были так далеки от их понимания, что они были совершенно неспособны понять их.

Это было все равно, что пытаться объяснить тригонометрию или навигацию маленькому ребенку или объяснить дикарю принципы работы какой-нибудь сложной машины. И все же это сравнение не совсем правильное, ибо, как ни странно, существа были вполне способны понимать самые сложные механические устройства и научные вопросы, хотя тот факт, что в мире были другие разумные существа или что, если уж на то пошло, существовал какой-либо мир, кроме их собственной страны, это было совершенно за пределами их понимания.

Конечно, я не узнал об этом и не пытался разговаривать с ними на такие темы во время этой первой беседы. Наша беседа, хотя они и не разговаривали, я должен назвать это беседой, ограничивалась самыми простыми вещами. Но шли недели, месяцы и годы, а я оставался и остаюсь среди них, и я пытался рассказать им о человеческой жизни, о мире, который я знал, и обо всем, что отличалось от их собственного странного образа жизни и существования.

Постепенно я также научился разговаривать с ними с помощью их сверхъестественных средств, которые, как я обнаружил позже, не были ни сверхъестественными, ни магическими, ни такими уж таинственными. На самом деле это было сделано с помощью вибрирующих волн, посылаемых через воздух, что-то вроде того, как посылаются звуковые волны, которые были произведены одной парой антенн существ и были пойманы и услышаны другой парой.*

*Примечание доктора Лаймана:

Мистер Бишоп, конечно, никогда не слышал о радиотелефонии. Я придерживаюсь мнения, что существа, среди которых он оказался, открыли и усовершенствовали некоторую форму радиоволн, с помощью которых понятные сообщения могли передаваться от разума к разуму без слышимых звуков. Другими словами, невысказанные мысли могут передаваться на высокочастотных волнах или на какой-то форме волн, похожих на электромагнитные. Как хорошо известно сегодня, у ученых есть основания полагать, что низшие животные обладают в чем-то похожей силой и могут воспринимать и понимать определенные волны о которых мы ничего не знаем, возможно, недостающие волны, которые по длине лежат между тепловыми волнами и радиоволнами. Многие ученые также считают, что именно такими средствами голуби, собаки, кошки и даже жабы находят дорогу домой через неизвестные им пространства и на огромные расстояния, и что перелетные птицы безошибочно перелетают с места на место. Недавние исследования также привели к выводу, что насекомые и ракообразные общаются друг с другом посредством волн, производимых и принимаемых их антеннами. Если это так, тогда высокоразвитые ракообразные, населяющие странную землю, описанную мистером Бишопом, вполне могли обладать подобной же силой, доведенной до высшей степени.

Если это было так, то не было бы никакой тайны относительно того, как они понимали его или он их, поскольку, хотя произносимые слова меняются в зависимости от языка, мысли или мозговые впечатления, которые выражают слова, должны быть идентичны независимо от разговорных диалектов или расовых различий. Действительно, как мы увидим позже, открытия мистера Бишопа, когда он рассказывает о них, подтверждают этот логический вывод. Также весьма вероятно, что все механизмы воздушных кораблей и другие приспособления этих странных существ приводились в действие волнами, подобными нашим электромагнитным волнам.

Глава V

Вскоре мне стало ясно, что даже если эти странные существа не могут полностью принять или понять рассказанную мной историю, они все равно верят в нее или, по крайней мере, считают, что это объясняет мое присутствие в их стране. Возможно, они сочли меня безобидным сумасшедшим, или опять-таки решили, что я сверхъестественное существо, или, может быть, я был таким любопытным экземпляром или чудовищем в их глазах, что меня считали ценным образцом. Во всяком случае, какова бы ни была причина, они решили, что мне не причинят вреда и со мной будут хорошо обращаться, потому что моя вооруженная охрана была убрана и мне было дано понять, я бы сказал, рассказали, если бы не тот факт, что не было произнесено ни слова, что существо, которое первым нашло меня на пляже, должно быть моим спутником и что оно будет выполнять все мои пожелания. Моей первой и самой насущной потребностью была еда, потому что я снова был ужасно голоден, а