– Совершенно верно, – кивнул Захар, отвечая на ее вопрос.

– У нее, что, неприятности?

– Можно и так сказать.

– А поточнее?

– Если поточнее, то да, у Марии неприятности: ей грозит судебный процесс по обвинению в убийстве.

– В… убийстве?!

Показалось, или она действительно в панике?

– И кого же наша Маша?..

– Одного подонка, не берите в голову. Меня интересует, что вы можете рассказать о том случае с изнасилованием…

– С каким еще изнасилованием?! – гневно перебила директриса. – Кто вам сказал такую глупость?

– Адвокат противной стороны, – честно ответил Захар. – Не знаю, где он эти сведения добыл, но это неважно – я лишь хочу знать правду…

– Да нет тут никакой правды, побойтесь бога – нам скандалы ни к чему!

– О каких скандалах речь? – пожал плечами Захар. – Все случилось много лет назад, к чему такая скрытность?

– Да какая скрытность – ничего не было, понимаете?! Девочка с неустойчивой психикой решила, что к ней пристает человек, который, можно сказать, ее облагодетельствовал… Вы, кстати, в курсе, что она провела несколько месяцев в психиатрической клинике?

– И что?

– Как это – что? – развела руками Аронова. – Разве это не объясняет ситуацию?

– Ни в коей мере. Я знаю людей, которые попадали в психушку, но при этом не являлись психами.

– Не сомневаюсь, что у вас таких знакомых хватает! – фыркнула директриса и тут же с опаской посмотрела на Захара – не переборщила ли она сарказма с таким здоровым, опасным мужиком? Захару и впрямь очень хотелось бы встряхнуть эту бабу как следует, но он не хотел подводить Регину – в конце концов, она поручила ему ответственное задание, и он, черт подери, справится, пусть даже придется отвести противную тетку в ресторан и напоить шампанским с трюфелями!

– Послушайте, – куда более дружелюбно продолжила Инна Сергеевна, решив испробовать другую тактику, – Маша была девочкой непростой. Все наши дети сложные, ведь они либо круглые сироты, либо их родители лишены прав. Это, как вы понимаете, накладывает определенный отпечаток на психику. Казалось бы, Маше повезло – над ней взяла опекунство приличная семья – живи да радуйся! Она ведь с ними несколько лет прожила, а потом, понимаете, гормоны, взросление… Вот она и придумала ерунду, а из-за нее, между прочим, честного человека по милициям затаскали! Весь поселок гудел, только быстро выяснилось, что никакого изнасилования и в помине не было; Маша все сочинила, чтобы привлечь внимание.

– Интересный способ! – хмыкнул Захар.

– У вас есть дети?

– Есть.

– Значит, вы должны понимать, что в большой семье дети часто чувствуют, что их недостаточно любят. Особенно это относится к детям, успевшим хлебнуть, так сказать, из сиротской чаши: они постоянно ощущают себя обделенными, им кажется, что кому-то достается больше тепла и ласки. Видимо, именно это и произошло с Машей. Вот и все – как видите, никакого криминала, просто детская, неумелая попытка выделиться!

– Значит, дело не завели?

– Какое еще дело? Ведь все из пальца высосано! Репутация отца Владимира оказалась подмоченной – вот это действительно проблема…

– А могу я хотя бы с отцом Владимиром побеседовать? – спросил Захар. – Может, он что-то пояснит?

– Отец Владимир давно здесь не живет, – резко ответила директриса. Ей не терпелось, чтобы надоедливый визитер как можно скорее покинул территорию. – Приход закрылся, а его перевели в другое место. Знаете, у меня очень мало времени: сейчас проснутся младшие дети, и…

Выйдя из кабинета, Захар поглядел по сторонам, пытаясь сориентироваться, в какой стороне находится лестница. В нескольких шагах от него уборщица мыла пол. Он уже собрался уточнить маршрут у нее, как пожилая женщина тихо спросила:

– Сынок, ты про Машутку поговорить приходил, да? Я тут как раз за дверью была, пока ты с хозяйкой, ну…

– Вы помните ее? – насторожился Захар. – Марию Прибыткову?

– Да ее все тут помнят – уж больно много шуму было! Только я тебе ничего не скажу, а вот ты найди Полину Арнгольц, она тут психологом раньше работала – она тебе много чего порасскажет и о доме нашем, и о Машутке…

В этот момент дверь кабинета директрисы распахнулась.

– Тетя Аня, вы чего все в одном месте тряпкой елозите? – раздраженно обратилась к уборщице Аронова. – Скоро «тихий час» закончится, и дети грязь по коридору развезут… А вы чего еще здесь? – Этот вопрос был адресован Захару.

– Лестницу ищу, – буркнул он.

– Налево по коридору, потом направо и вниз.

Так как директриса уходить не собиралась и определенно намеревалась дождаться, пока он уйдет, Захар решил не вступать в драку, а ретироваться. По крайней мере, он знает имя – Полина Арнгольц. Ничего, Мамочка легко отыщет адрес – сколько таких Полин может жить в Дубровке, в конце концов?

Однако, как выяснилось, Полина Арнгольц жила не в самой Дубровке, а во Всеволожске. Делать нечего, Захар сел на свой мотоцикл и рванул туда – не возвращаться же к Регине с пустыми руками? Помимо домашнего адреса, Мамочка сообщила, что искомая дама работает в школе, и Захар справедливо предположил, что в час дня, скорее всего, найдет ее на рабочем месте.

Кабинет школьного психолога располагался на втором этаже, рядом с учительской. Захар пришел в разгар перемены и был оглушен воплями несущихся по коридору детей, окриками дежурных и учителей, пытавшихся пресечь «безобразие», и прочими громкими звуками, от которых успел отвыкнуть с тех пор, как оба его отпрыска окончили младшую школу. К счастью, малышня у них училась в отдельном здании, а здесь, похоже, все в куче – и «мелочь», и здоровенные «дядьки» с пробивающимися над верхней губой усами! И – никакой формы – проходящие мимо школьницы в коротких юбках и аппетитно обтягивающих упругие задницы джинсах кидали на Захара заинтересованные, весьма «недетские» взгляды.

Он едва дождался приглашения войти и, захлопнув за собой дверь кабинета, шумно выдохнул.

– Тяжелый день? – услышал Захар веселый голос и обернулся.

За столом сидел вовсе не тот психолог, которого он рассчитывал увидеть, а какая-то девчонка лет девятнадцати. Правда, при ближайшем рассмотрении Захар понял, что первое впечатление ошибочно: хозяйке кабинета явно за тридцать, о чем говорили мелкие морщинки, разбегающиеся вокруг рта и глаз. Однако сами глаза были большими, широко распахнутыми, как у очень молодых девушек, для которых окружающий мир все еще в диковинку. Она улыбалась Захару, как старому знакомому.

– В каком классе ваши дети?

– Вообще-то они уже в институте…

– Поздравляю!

– Спасибо. По правде сказать, я не по поводу детей… вернее, я пришел поговорить об одной девочке, которую вы знали лет эдак семь-восемь назад.