– Здравствуйте, Николай Илларионович.

Граубе оторвался от компьютера и взглянул на Анну с недовольством:

– Что вы хотели?

– Мне только что позвонил следователь – суд перенесли на завтра. Могу я попросить вас отпустить меня пораньше?

– Да, конечно, – Граубе согласно кивнул. Пожевал губами и веско произнес: – Надеюсь, вы понимаете, хоть вам и дадут условный срок, держать вас на работе я не смогу.

– А если меня оправдают? – Анна посмотрела директору в глаза. Тот выдержал взгляд.

– Если оправдают – милости просим. Но, если честно, я уверен в обратном. Вина ваша доказана, смягчающие обстоятельства есть, не спорю, но вина все равно велика.

– Посмотрим, – сказала Анна. – Так я могу идти?

– Да, разумеется.

– Спасибо. – Анна вышла за дверь.

Теперь надо было предупредить Сашку и срочно ехать по делам. Анна набрала эсэмэску:

«Звонил следователь. Суд перенесли на завтра! Я поехала домой».

Тут же раздался звонок.

– Как это перенесли? – негодовал на том конце Дрон. – Разве так бывает?

– Как видишь, бывает, – Анна невесело усмехнулась. – Ты где сейчас?

– Да тут я, в колледже. Дипломом занимаюсь. Мне поехать с тобой?

– Нет, – поспешно проговорила Анна, – продолжай работать. Позже приедешь. Я все равно сейчас уборкой займусь – и в магазин.

– Не надо в магазин, – твердо произнес Сашка, – скинь мне список, я все куплю.

– А деньги?

– Есть, не волнуйся.

– Ну хорошо, – согласилась Анна. – Я тогда поехала, а что купить, напишу в эсэмэске.

– Окей.

Анна спрятала телефон в карман, зашла в канцелярию, взяла вещи и, ни слова не говоря Леночке, вышла. По дороге домой она набрала тетку.

– Да, детка! Как дела?

– Теть Наташ, суд будет уже завтра!

– Как так? – всполошилась тетка.

– Ну там какие-то обстоятельства. Короче, ты нужна мне уже завтра утром.

– Буду, детка, обязательно буду. Возьму такси и приеду к девяти, как договаривались.

– Спасибо, теть Наташенька! Ты как себя чувствуешь?

– Ничего, дорогая моя, терпимо. Давление вчера подскакивало, но сегодня вроде получше.

– Ох… – Анна сокрушенно покачала головой.

Опасно в таком состоянии ездить через весь город, да еще и с ребенком возиться целый день. Но что поделать? Светка и Лева нужны на суде, они ее основные свидетели, Олесю с ними оставить не получится. Инна Михайловна тоже пойдет на суд, да и вряд ли она справилась бы с ребенком – у нее совсем нет опыта в таких делах. А больше близких людей у Анны нет.

– Ну хорошо, теть Наташ, – ласково сказала Анна, – значит, мы с Олесей тебя ждем завтра в девять. Такси я оплачу.

– Еще чего, – рассердилась тетка, – сама оплачу, что, у меня денег нет? Давай, до завтра.

Анна отложила телефон и свернула во двор. Она припарковала «Шкоду» на своем любимом месте и, радуясь, что не нужно идти в магазин, направилась к подъезду. Сделала несколько шагов и остановилась как вкопанная: у самой двери стоял Клюев!

– Привет, – проговорил он глухо. Вид у него был такой же мрачный и подавленный, как и на дне рождения у Зелениной.

– Привет, – как можно равнодушней произнесла Анна. – Ты чего тут?

– Да вот, ехал мимо, решил зайти.

– Зачем? – Анна старалась прочитать по лицу его мысли. Значит, все-таки хочет вернуться? Не поздно ли? – Вообще-то я должна была быть на работе. Да и ты тоже.

Он кивнул:

– Я видел, как ты уходила.

– Даже так? – насмешливо сказала Анна. – Ты следишь за мной?

– Нет, – просто ответил Клюев, – случайно вышло. Я собирался уехать сегодня пораньше. Спустился и увидел тебя у дверей.

– Ну хорошо, я поняла. – Анна ощутила скуку. Сейчас Дмитрий не казался ей ни красивым, ни сексуальным, а лишь жалким и неприятным. – Позволь, я пройду.

Он послушно посторонился. Она подошла к двери и достала ключи.

– Аня! – негромко окликнул Клюев. Голос его дрожал.

Анна обернулась. На мгновение она почувствовала к нему жалость и подобие нежности. Но лишь на мгновение.

– Ты что-то хочешь? Говори что, мне некогда. Завтра суд.

– Да, знаю.

Он смотрел на нее в упор, будто хотел испепелить взглядом. Смотрел и молчал. Анна пожала плечами:

– Я ничего не поняла. Зачем было приходить, если тебе нечего сказать?

Клюев вздохнул, потом резко повернулся и зашагал прочь.

– Ну и катись, – тихо сказала Анна ему вслед.

Сумасшедший какой-то! Чего он хотел от нее? Чтобы она бросилась ему на шею? Чтобы первая предложила начать все заново? Ну уж нет, этого он от нее не дождется.

Анна решительно распахнула дверь и поднялась в квартиру. Неспеша разделась, выпила чаю и принялась за уборку. Она надраивала полы, развешивала белье, вытирала пыль – и все с таким остервенением, словно хотела выместить на ни в чем не повинных предметах свой гнев на Клюева. Через час пришла эсэмэска от Сашки: «Я все купил, еду!»

Анна рассердилась еще больше: как это все купил, когда должен еще по меньшей мере час корпеть над дипломом? Она принялась было набирать ему в ответ что-то запальчивое и едкое, но остановилась. Стоп, что это с ней? Кажется, банальная истерика. И ни Клюев, ни Дрон тут ни при чем – просто она боится. Отчаянно трусит перед завтрашним днем.

Анна сделала пару глубоких вздохов, кинула в ведро тряпку и села на диван. Нужно успокоиться, набраться сил, чтобы завтра выглядеть хладнокровной и уверенной в своей правоте. Там, на суде, будет полколледжа, там будут и родители Жарко. Она должна держаться с достоинством и выстоять.

Анна решительно набрала номер Михаила Израилевича.

– Да, Анечка, слушаю вас, – сразу же отозвался адвокат и, не дав ей произнести ни слова, сообщил: – Знаю, знаю, в курсе. Вы только не волнуйтесь. Так бывает. У судьи какое-то важное дело, вот и перенесла ваше слушанье. Я уже всех оповестил, все будет хорошо.

Анна молчала, несколько обескураженная его напором.

– Вот что, Анечка, – еще мягче заговорил Михаил Израилевич, – вы сегодня лягте спать пораньше и ни о чем не беспокойтесь. Вы меня поняли?

– Да, поняла. Спасибо вам!

– Спасибо будете говорить, когда все останется позади. А сейчас доброго вечера и до встречи.

– До свиданья, – попрощалась Анна.

От разговора с Лившицем ей стало немного легче. Она еще посидела, ничего не делая, пытаясь окончательно взять себя в руки. Через полчаса в дверь позвонил Сашка. В обеих руках его были пакеты с продуктами, из одного торчал хвостик ананаса.