И все-таки в то же самое время я попал в западню. У меня не было ни выбора, ни времени, чтобы не принять за чистую монету то, что мне выдавали. Я находился в положении врача, который, несмотря на свои подозрения в том, что пациент симулирует, все же назначает курс лечения болезни. По законам игры Латци был призом. Не каждый день венгерский убийца, каким бы некомпетентным он ни был, просится остаться на Западе. Кроме того, над этим человеком висела серьезная угроза, поскольку нельзя было себе представить, что настолько важное убийство не сопровождалось отдельным наблюдением.

Если есть сомнения, говорится в руководстве, действуй по инструкции. Ведется ли наблюдение за домом? Надо было исходить из того, что да, хотя за таким домом, как этот, было нелегко вести наблюдение, поэтому его-то для Теодора и выбрали пятнадцать лет назад. Дом стоял в конце заросшего глухого переулка и задней стороной выходил на реку. В сад можно было проникнуть по заброшенной тропинке. Но главный вход был виден любому прохожему, и скорее всего те, кому надо, уже заметили, что Латци вошел внутрь.

Я поднялся наверх и из окна, выходящего на лестницу, внимательно исследовал дорогу. Соседние дома были погружены во мрак. Я не увидел никаких случайных машин или прохожих. Моя собственная машина была припаркована в соседнем переулке прямо у реки. Я вернулся в гостиную. Телефон стоял на книжной полке. Я дал Латци трубку и смотрел, как он набирает боннский номер. Его девичьи руки были влажны. Он услужливо повернул трубку в мою сторону, а вместе с ней повернулся и сам. От него пахло старым одеялом и русским табаком. Номер соединился, и я услышал сердитый мужской голос, ответивший по-немецки. Для того, кто ждет известия об убийстве, подумал я, ты очень хорошо делаешь вид, что не имеешь к этому никакого отношения.

Сильный акцент, скорее всего венгерский:

– Але? Да? Кто это?

Я кивнул Латци, чтобы он говорил.

– Добрый вечер, сэр. Мне нужно поговорить с господином Питером, пожалуйста.

– О чем?

– Извините, господин Питер? Я по личному делу.

– Что вы хотите?

– Это Питер?

– Ну, зовут меня Питер!

– Это в отношении Сюзи, господин Питер, – объяснил Латци, подмигнув в мою сторону. – Сюзи сегодня ночью домой не придет, господин Питер. Боюсь, что она останется у друзей. У хороших друзей. О ней позаботятся. Спокойной ночи, господин Питер.

Он хотел было положить трубку, но я задержал его руку и услышал ворчание то ли презрительное, то ли непонимающее, прежде чем на том конце повесили трубку.

Латци, очень довольный собой, улыбнулся мне.

– Хорошо играет, герр Доктор. Я сказал бы, настоящий профессионал. Прекрасный актер, вы согласны?

– Вы узнали голос?

– Нет, герр Доктор. Увы, голос мне незнаком.

Я толкнул дверь в кабинет. Профессор сидел за своим столом, положив перед собой кулаки. Хелена на жестком диванчике. Я почувствовал необходимость познакомить Профессора с причиной моего скептицизма. Я зашел в комнату, закрыв за собой дверь.

– Этот человек, Латци, как вы его называете, – преступник, – сказал я. – Или он что-то вроде самоуверенного ловкача, или зарвавшийся убийца, приехавший по фальшивым документам в Германию, чтобы убить вас и вашу жену. В любом случае вы вправе передать его в руки западногерманской полиции – и дело с концом. Выбирайте. Или вы оставите решение за нами? Так как?

К моему удивлению, он впервые за весь вечер встревожился по-настоящему. Вероятно, он не ожидал, что ему бросят вызов. Возможно, до его сознания дошло, что смерть его близка. Так или иначе, у меня создалось впечатление, что он придавал моему вопросу больше важности, чем я сам. Хелена отвела от меня глаза и тоже стала смотреть на него. Осуждающе. Как женщина, ожидающая расплаты.

– Делайте все, что считаете нужным, – проговорил он сквозь сжатые губы.

– Тогда вы должны делать то, что я скажу. Оба.

– Мы в этом деле вместе. Мы будем – да, будем вместе. Мы и были – вместе – много лет. Слишком много.

Я взглянул на Хелену.

– Мой муж ответит за это, – сказала она.

У меня не было времени размышлять над тайнами этого зловещего заявления.

– Тогда, пожалуйста, сложите кое-какие вещи на ночь и будьте готовы через пять минут у двери в сад, – сказал я, возвращаясь к Латци в гостиную.

Думаю, он стоял у двери, поскольку, когда я вошел, быстро отпрянул назад, всплеснул руками, поднеся их к подбородку, и лучезарно улыбнулся мне, спрашивая, что мне gefallig – что мне угодно.

– Вы когда-нибудь видели Профессора до сегодняшнего вечера?

– Нет, сэр. Только на фотографиях. Им везде можно любоваться. Настоящий аристократ.

– А его жену?

– Ее я знаю, сэр. Естественно.

– Откуда?

– Она когда-то была актрисой, герр Доктор, одной из лучших в Будапеште.

– И вы видели ее на сцене?

Снова пауза.

– Нет, сэр.

– Тогда где же?

Он попытался разгадать мои мысли. У меня было впечатление, что он размышляет, а не сказала ли она мне что-нибудь, чтобы в соответствии с этим он мог подогнать свои ответы.

– На театральных афишах, Ваше Превосходительство. Когда она была молодой, афиши с ее знаменитым лицом можно было увидеть на каждом углу. Все молодые мужчины были в нее влюблены – и я не был исключением.

– Где еще?

Он понял, что я ничего не знаю. И я увидел, что он это понял.

– Так печально, герр Доктор, говорить о женской внешности. Мужчина и до восьмидесяти может оставаться впечатляющим. Женщина же… – Он вздохнул.

Я подождал, пока он сложит свое оружие, затем все забрал себе. Зарядил револьвер пулями с мягкими головками. Пока я это делал, мне пришла в голову мысль.

– Когда я вошел сюда, ствол был пуст, а пули лежали на столе.

– Правильно, Ваше Превосходительство.

– Когда вы вынули пули из ствола? – спросил я.

– Прежде чем войти в дом. Чтобы продемонстрировать свои мирные намерения. Естественно.

– Естественно.

Пока мы шли в холл, я засунул револьвер за пояс.

– Если вам взбредет в голову бежать, я застрелю вас, – объяснил я ему и получил удовольствие, увидев, как тревожно забегали его глазки. По-видимому, профессиональные убийцы с большой неохотой принимают свое собственное лекарство.

Я бросил ему плащ и оглядел комнату в поисках еще каких-нибудь его вещей. Больше ничего не было. Я призвал их к тишине и повел всех троих в сад и дальше по тропинке к моей машине. Знаменитая актриса, подумал я, а в деле об этом – ни слова. Профессора с Хеленой я посадил назад, а Латци вперед, рядом с собой. Так мы просидели минут пять, пока я ждал, не появится ли хоть малейший признак того, что за нами наблюдают. Ничего. Я доехал до главной дороги и снова остановился. Ничего. Была уже полночь, и среди звезд появился молодой месяц. Я покрутил по городу, все время глядя в зеркало, а потом поехал в юго-западном направлении по автобану к Штарнбергерзее, где у нас имелся конспиративный дом для того, чтобы выслушивать и опрашивать транзитных джо. Он располагался на самом берегу озера, и персонал его состоял из двух длинноволосых чудес света грозного вида, которые достались нам в наследство от Лондонского отдела топтунов. Звали их Джеффри и Арнольд. К тому времени, как мы дошли до дома, Арнольд уже стоял, набычившись, в дверях. Одну руку он держал в кармане халата. Другая угрожающе лежала на боку.