— Кто это? — задыхаясь, спросил он.

— Бродяга, — ответил Нат, радуясь, что наконец-то произвел впечатление на жителя Края Света.

До того все оставляло гостя равнодушным — и быстрый ум пастора, и угроза под холмом Красной Лошади, и даже стряпня Этельберты, которая славилась своим качеством до самого Хиндарфьялля и даже за ним.

Вообще-то прошлым вечером, когда Этельберта позаботилась приготовить экзаменатору ужин (это был один из лучших ее ужинов, сказал бы Нат: зарезанная и быстро зажаренная на рашпере перепелка, жареные грибы и медовые кексы с миндалем), экзаменатор отказался от какой-либо пищи, кроме хлеба, горьких трав и воды, напомнив обоим о радостях воздержания (второго элементарного состояния Духовного Блаженства), так что кусок никому в горло не полез. Этельберта устроила тихую, но бурную истерику на кухне, а Нат, несмотря на самое слепое обожание всех обитателей Края Света, решил, что этот парень здорово его раздражает.

Теперь, в кутузке, он чувствовал, что немного отыгрался.

Кутузка очень нравилась Нату Парсону. Это было небольшое здание, едва ли размером с его собственную кухню, зато построенное из доброго монолитного горного гранита без всяких окон. Если бы верх взял Мэтт Ло, никакой кутузки вообще бы не было, как не было ее десять лет назад. Поколения блюстителей закона сажали редких пьяниц и должников в свои погреба.

Нат Парсон, едва вернувшись из паломничества, положил конец сей лени, чему был теперь рад. Экзаменатор и без того считал их весьма отсталыми. Однако пленник произвел на него впечатление, и Нат ощутил краткий прилив гордости за ловкость, с какой разобрались с чужаком.

— Бродяга? По имени?..

— Его зовут Одноглазый, — ответил Нат, наслаждаясь моментом.

— Мне нет дела, как его зовут, — отрезал экзаменатор. — Твое истинное имя, приятель? — рявкнул он Одноглазому, который по-прежнему прислонялся к стене.

По правде говоря, иного ему было не дано, учитывая, что ноги были цепями прикованы к полу.

— Скажу, если назовешь свое, — оскалился Одноглазый, и экзаменатор поджал губы, отчего его бледный рот почти исчез.

— Допросить его, — велел он, касаясь золотого ключа, своего единственного украшения, висящего на шнурке на шее.

— Будет сделано, — пообещал Нат. — Уверен, что мы с Мэттом сможем предоставить вам все ответы на…

Но экзаменатор оборвал его.

— Не сможете, — ученым голосом сказал он. — Вы будете дословно выполнять все мои инструкции. Для начала полностью обездвижить этого человека…

— Но, экзаменатор, — возразил Нат, — как он сможет?..

— Я сказал «полностью обездвижить», приятель, и именно это имел в виду. Я хочу, чтобы его заковали в цепи. Хочу, чтобы в рот ему вставили кляп. Я не хочу, чтобы он хотя бы кончиком пальца пошевелил без моего разрешения. Все понятно?

— Да, — сухо ответил Нат. — Можно узнать почему?

— Нельзя, — отрезал экзаменатор. — Во-вторых, никто не должен вести с пленником никаких бесед, если я сам не прикажу. Вы не должны говорить с ним и не должны позволять ему говорить с вами. В-третьих, снаружи у двери надо поставить охрану, но никто не должен входить без моего разрешения. В-четвертых, следует немедленно послать весть в Универсальный город, Главному экзаменатору, ответственному за записи. Я напишу ему рапорт, который следует доставить с крайней неотложностью. Все понятно?

Нат Парсон кивнул.

— И наконец, следует прекратить любую деятельность на холме. Машины оставьте на месте, добавьте охрану, но никто не должен приближаться к кургану или начинать земляные работы без моего недвусмысленного приказа. Ясно?

— Да.

— И вот еще что, Парсон… — Экзаменатор обернулся и наградил Ната неприязненным взглядом. — Приготовьте мне комнату в своем доме. Мне потребуется рабочее место, большой стол, письменные принадлежности, бездымный камин, достаточно света — я предпочитаю восковые, а не сальные свечи — и полная тишина, способствующая медитации. Возможно, мне придется остаться здесь на несколько недель, пока мое… мое начальство не приедет, чтобы взять контроль над ситуацией в свои руки.

— Понимаю.

Раздражение Ната от подобного тона лишь слегка смягчалось его возбуждением. Начальство, говоришь? Нат лишь крайне смутно представлял себе сложную систему рангов и старшинства внутри Экзаменующего органа, но, похоже, этот экзаменатор, пусть и всецело облеченный властью, в чем не было никаких сомнений, обладал лишь младшим рангом в Ордене. Приедут и другие должностные лица, которые при правильном подходе смогут научиться ценить таланты такого человека, как Нат Парсон.

Теперь он думал, будто понял грубые манеры экзаменатора. Парень нервничал в глубине души. Пряча профнепригодность за заносчивым фасадом, он надеялся обвести Ната вокруг пальца и присвоить себе благодарность за работу Ната.

«Подумай-ка получше, мистер Воздержание, — свирепо размышлял Нат. — Однажды мне тоже могут дать золотой ключ, и в тот день тебе придется горько пожалеть, что когда-то ты назвал меня приятелем».

Мысль оказалась столь привлекательной, что он взял и улыбнулся экзаменатору, и житель Края Света, ошарашенный неистовым сиянием этой улыбки, сделал полшага назад.

— Ну? — резко спросил он. — Чего ждем? До Края Света шестьсот миль, если ты забыл. Я хочу, чтобы гонец отправился в путь задолго до заката.

— Будет исполнено, — произнес Нат и проворно покинул кутузку, пока экзаменатор, все еще пораженный его улыбкой («Да он, наверное, выжил из ума, раз так ухмыляется»), коснулся ключа Книги Слов, тревожно наблюдая, как охрана приковывает Одноглазого к стене кутузки за шею, ступни и пальцы.

Предосторожности экзаменатора казались пастору чрезмерными и даже трусливыми. Но Нат не обладал его опытом и практически ничего не знал о детях Огня. Экзаменатор, однако, — который, как и все члены Ордена, не имел имени, а только номер, выжженный на руке, — уже встречался с демонами.

Прошло около тридцати лет с тех пор, как он впервые с ними столкнулся. В то время он был простым младшим подмастерьем, учеником в Универсальном городе, и принимал мало участия в зловещих разбирательствах, но хорошо их помнил. Допрос занял четырнадцать часов, по истечении которых тварь — ослабленная, со сломанной рунной меткой — сошла с ума.

Но все равно понадобились два экзаменатора, вооруженные Словом, и три подмастерья, чтобы удержать ее. Когда ее потащили, завывающую, на костер, она прокляла их с такой силой, что трое ослепли.

Юный подмастерье навсегда это запомнил. Он старательно учился и вступил в ряды Ордена, решив оставить учебу, чтобы активнее работать в поле. Позже он возглавил программу проникновения в Райдингз и далее, чтобы выкорчевать зло везде, где находил его.