– Государь, я обязан сообщить немедленно, дело не требует отлагательств. Государыня носит сына. Примите мои поздравления.

Старик после этих слов буквально подлетел в воздухе – это Тхэ-Ра мимо него вылетел из комнаты, едва не снеся с ног. Следом за ним в комнату Ориллы вбежал и Шах-Ра. Я попыталась сразу скрыться с их глаз. О моем существовании теперь на время забудут. Что им я, когда случилось такое счастье?

И с этого момента все только и говорили о рождении нового Дракона. Даже слуг в столовой в тот же вечер угощали мясными пирогами и сладкими пирожными. Все поздравляли друг друга, будто именно в их семье праздник. А впереди намечались торжества и море гостей, если только Орилла захочет.

Теперь Орилла сияла – и без того красивая, но всего за пару дней преобразившаяся еще сильнее. Я мельком видела, как Шах-Ра остановился перед ней в коридоре, наклонился и поцеловал руку. Наверное, она хотела его обнять, а не слышать:

– Отдыхай больше, прекрасная. Скажи, если тебе что-то понадобится, откуда угодно достанем.

Я юркнула дальше, чтобы не быть замеченной. Конечно, Шах-Ра пребывал в прекрасном настроении, но проверять его выдержку пока не хотелось. Я была счастлива за государыню бесконечно. То, о чем не знала раньше, услыхала из множества разговоров слуг. Теперь Орилла – самый важный человек в Дрокке. Если она уже носит Дракона, то выкидыш невозможен. Дракон теперь родится в любом случае, если мать доживет до его рождения. Жизнью ее, понятное дело, никто рисковать не хотел, а любому настроению были готовы потакать, потому окружали всевозможной заботой. Все девять месяцев Орилла сможет хоть с постели не вставать, если ей так захочется. Все девять месяцев она может просить о чем угодно.

Однако она не стала капризной или излишне эмоциональной. Точнее, эмоции из нее так и хлестали – но только радостные. Она подарила Ири дорогое ожерелье за долгую и верную службу, а для меня решила сделать то, что обещала.

– Поставь поднос, Кая. Пришло время просить о твоей свободе. Сейчас никто в Дрокке не посмеет мне возразить.

Я вздохнула, но надежда почему-то снова ожила, хоть я всеми силами и не давала ей воли. Но все равно спешила следом за государыней, когда она шла по коридорам и останавливалась, спрашивая у слуг, где найти правителей. Те оказались в небольшом зале на первом этаже. Шах-Ра сидел в центре, просматривая бумаги, а Тхэ-Ра обсуждал с незнакомыми мужчинами какие-то вопросы.

При появлении Ориллы все замолчали. Тхэ-Ра улыбнулся ей искренне, широко:

– Доброе утро, прекрасная! Как ты себя чувствуешь?

– Замечательно. Мне надо поговорить с тобой и Шах-Ра.

Он махнул рукой, и совещание тут же было закончено. Все посторонние мгновенно покинули помещение. Шах-Ра встал и выдвинул ей стул, сам вернулся на прежнее место. Тхэ-Ра сел напротив. Орилла позвала:

– Кая, ты где пропала? Иди сюда.

До сих пор я так и мялась в дверях. Но теперь прошла, не глядя на обоих, остановилась за спиной Ориллы и уставилась в пол. Орилла говорила уверенно и звонко:

– Тхэ-Ра, Шах-Ра, я хочу отпустить Каю. Мое счастье таково, что им обязательно хочется делиться. Пусть идет. Где-то ее ждет жених, она поедет к нему и тоже обретет семью. Снимите с нее печати, одарите золотом и отпустите.

Ответом ей была тишина. Орилла помолчала, а потом продолжила, но в голосе ее появилась нервозность:

– Тхэ-Ра, Шах-Ра, я, носящая в чреве Дракона, пользуюсь своим правом просить о чем угодно. Но прошу лишь такой мелочи для этой бедняжки.

Понимая, что напряжение нарастает, я подняла голову. И вздрогнула, поймав на себе прямой взгляд Шах-Ра. Он смотрел на меня без тени улыбки и молчал. Государыня волновалась все сильнее:

– Тхэ-Ра! Разве твои исследования не закончены? Мне показалось, что в последнее время ты потерял к ним интерес!

– Я… Прекрасная, я был занят в связи с чудесными новостями. И собирался вернуться к изучению магии Каи чуть позже.

Она резко встала и заявила теперь намного резче:

– Тогда я прошу, чтобы ты забыл о своих исследованиях. Пусть она уходит!

И вдруг Шах-Ра тоже поднялся на ноги и произнес:

– Нет. Она останется здесь.

Я будто бы кожей почувствовала ее боль:

– Шах-Ра… Почему?

– Потому что я хочу, чтобы она осталась. Не отпущу. Не могу отпустить. Ни к ее жениху, ни к кому-то еще. Пусть всегда будет где-то рядом, хотя я видеть ее не могу.

– Видеть не можешь? И ты… отказываешь мне?

– Это единственное, в чем я не могу пойти тебе навстречу, прекрасная.

– Немыслимо… Разве я не достойна того, чтобы просить?..

Шах-Ра не ответил. Его старший брат попытался сгладить ситуацию, объясняя:

– Орилла, все дело в наших исследованиях. Я не во всех подробностях тебе рассказал: особенность Каи оказалось еще интересней, чем я предполагал.

Орилла же не могла оторвать взгляда от Шах-Ра:

– Дело совсем не в исследованиях… совсем не в них…

Она обернулась ко мне и посмотрела так, словно впервые увидела. Ее рот некрасиво исказился, а в глазах я увидела ненависть. Она держала ревность под замком долгое время, заставляла себя не переживать, но сейчас Шах-Ра сказал так, будто я очень важна именно для него. Я и сама не понимала, почему прозвучало именно так, но ненависть в глазах Ориллы разглядела.

Государыня медленно повернулась к двери и вышла. Дверь громыхнула неожиданно громко, заставив подскочить на месте. Но я, впервые за несколько дней оказавшись в одном помещении с Шах-Ра, кинулась следом. Кто я теперь? Я по-прежнему ее служанка? Не осмелилась догнать и спросить.

Через полчаса в мою комнату вбежал слуга и сообщил, что старший Дракон требует, чтобы я срочно пришла в библиотеку.

Я вошла в библиотеку и, прежде чем поклониться, осмотрелась – Тхэ-Ра был один, хотя бы это радовало. Он начал без предисловий:

– Итак, вред от тебя Драконам становится все более очевидным. Я впервые испытал настоящую ревность из-за тебя, но я не причинил бы вреда своему брату. Мы обидели будущую мать нового правителя из-за тебя, но это Орилла вполне может перенести, я надеюсь. Шах-Ра из-за тебя сам не свой – никто до тебя и вряд кто-то после тебя настолько сильно ударит по его гордости. Но временем все лечится, даже самолюбие. Вред налицо, но ничто из этого не выглядит чем-то непреодолимым. Так в чем настоящая опасность? В этом самом чувстве, которое ты неизбежно в нас порождаешь?

– Не могу знать, государь, – я все же осмелилась посмотреть в его черные глаза. – Мою красоту видят не только Драконы, насколько я знаю, но она никого не доводит до сумасшествия или безумных поступков. По крайней мере, я с подобным не сталкивалась. Мне снова состричь волосы?