Гудвин отпил из графина и помолчал, набрав в рот воды.

– Теперь предположим, – сказал он, сглотнув, – что прорицатель увидит в разводах кофейной гущи некое преступление, которое произойдет в такое-то время и в таком-то месте. Причем гуща будет очень качественной, а прорицатель – очень опытным. Но чему будет равняться вероятность того, что преступление действительно состоится в указанном месте в указанное время?

– Статистической погрешности? – предположил Браунинг.

– Вот вы просто так сказали, от балды, – обиженно сказал Гудвин, – а я ведь все просчитал, проанализировал и получил 1%. Один процент! То есть прогноз оправдается только в одном случае из ста! Можно так работать?!

Браунинг покачал головой.

– Вот вы головой качаете, – почему-то снова обиделся прорицатель, – а я пошел дальше. Берем книгу перемен и гадаем на то же преступление. Не выпало – всем спасибо, все свободны. Выпало – ага! Вероятность данного события увеличилась. Принимаем быстродействующее снотворное, быстро видим сон, просыпаемся, берем сонник, толкуем сон – сходится! Вероятность возросла еще больше. А когда семь методов гадания дают один и тот же результат, можем себя поздравить: в это время и в этом месте кого-то точно зарежут!

– Зарежут? – насторожился Браунинг.

– Или отравят. Вам не все равно?

– А почему именно семь методов?

– Тролль его знает![97]– радостно признался Гудвин. – Так получается. Да и число хорошее. А по поводу вашего дела – так я его проверил аж 14 способами. Так что не сомневайтесь, будет злодейство!

Ведущий специалист выскочил из-за стола, поскользнулся на соломке и упал. Чем окончательно убедил следователя в своей высокой квалификации.

Браунинг затосковал. Крыть нечем. Хотя очень хотелось. Но святой отец никогда бы не стал великим сыщиком, если бы не умел находить выход из безвыходных, безнадежных и бессмысленных ситуаций.

– Интересы следствия требуют… – Браунинг замялся. – Короче, я хочу знать, есть ли у меня шансы предотвратить преступление, которое я расследую?

– Неожиданно, – сказал прорицатель. – Отойдите-ка в сторонку…

И Гудвин превратился в натуральный ураган. Он варил кофе, выпучив глаза, проглатывал его и опрокидывал на блюдечки гущу, тасовал и сам себе сдавал карты, дышал благовониями, катал яблочки по тарелочкам, бросал монетки, лил воск в воду… Кончилось это тем, что прорицатель повалился на бок, с минуту похрапел, резко проснулся, глянул в сонник и засиял, как свеженачищенный сапог:

– Вероятность того, что отец Браунинг раскроет и предотвратит расследуемое им преступление составляет 100,0%. Поздравляю, пастор!

Сыщик поморгал.

– А что, прежнее предсказание уже недействительно?

– Предсказание пересмотру и возврату не подлежит. Сказано, будет злодейство в указанном месте с 15 до 16, значит, будет! Скажите еще спасибо, что только одно.

– Как такое может быть? – спросил Браунинг.

– Загадка, – довольно сказал Гудвин. – Вероятность разгадывания 50%.

В ночь на 28 мая Дик Гаттер, глава Департамента Суеверий и отец небезызвестного Порри Гаттера, долго и шумно ворочался.

Ворочаться он начал еще за ужином, чем сразу привлек внимание своей супруги Мэри Гаттер. Однако на все наводящие вопросы, теоретические предположения, испытующие взгляды и поднятые брови Дик только стискивал зубы и принимался ворочаться еще сильнее. В конце концов министр довертелся до того, что был оставлен без сладкого. Но ведь не мог же он доверить даже жене страшную тайну, которой поделился с ним сам премьер!

Или мог? Гаттер прислушался к топоту кукушки из часов с кукушкой, и понял, что мог, еще как мог! Потому что куда уж дальше терпеть-то? Дик повернулся к Мэри и сказал:

– Хорошо, я все расскажу[98].

– А? Что? – встрепенулась супруга, которая уже успела задремать.

– Все, – твердо повторил Гаттер-старший, – И чтобы ни одна живая душа. Впрочем, мертвая тоже. Твоя прабабушка и при жизни не умела держать язык за зубами…

– Ага, – Мэри внимательно закрыла глаза и причмокнула, показывая, что готова слушать.

– Сегодня меня вызвал сам Квадрит. Вызвал и говорит: «Так мол и так, Дик. Ты мне симпатичен как маг и как лучший начальник Департамента Суеверий. Ты, говорит, можешь занять мое место. Только, говорит, береги себя». И знаешь, Мери, посмотрел на меня так.

Дик продемонстрировал, как. С потолка посыпалась штукатурка.

– Я, конечно, говорю тактично: «Так мол и так, я еще вас переживу». А Квадрит чихнул и говорит: «Так мол и так, это государственная тайна, и все такое. Но тебе скажу: завтра во время круглого стола в моем кабинете произойдет преступление. Вероятность, говорит, сто процентов».

Мэри всхрапнула.

– Ты меня слушаешь? – забеспокоился Дик.

– Так мол и так, – пробормотала миссис Гаттер.

– Вот именно, – подтвердил мистер Гаттер. – Так он и сказал. А потом и говорит: «Так что, говорит, ты уж лучше завтра отгул возьми или больничный. А то ведь, сам понимаешь…» И глаза такие страшные сделал. А у квадритовского страха глаза знаешь какого размера?

Дик показал, какого. На Мэри это произвело такое впечатление, что она повернулась на левый бок.

– Я тоже испугался. Но виду не подал. Говорю: «Так мол и так, странно это все как-то». А он: «Спасибо, дружище. Иного ответа я и не ждал. Идите». И пожал мне руку.

Гаттер пожал воображаемую руку с такой силой, что та хрустнула.

– Вот я и думаю – идти или не идти? Слышишь, Мэри? Мэри?

Дик потряс супругу за плечо.

– Да иди ты, – посоветовала она.

– Ну что ж. Гингема уже большая. Порри уже… средний. А я… А что я? Двум смертям в одной воронке не бывать.

Гаттер-старший мужественно вздохнул. Все равно после того, как его любимый «Маджестик Юнайтед» продали за бесценок какому-то чукотскому шаману, он не ждал от жизни ничего хорошего. – Я бы не пошел, – объяснил он жене, – но эти газетчики наверняка все разнюхают, а потом целую историю раздуют. «Дик Гаттер испугался дешевых прорицателей!», «Мистер Гаттер! А прогноз погоды вас тоже пугает?», «Трусливый Гаттер»… А мне еще в премьеры баллотироваться. Как думаешь?