На ложную альтернативу Гитлер-Гинденбург (ее ложность будет доказана лишь год спустя) не «клюнули» только коммунисты, которые выдвинули Э. Тельмана. Во время предвыборной кампании Тельман призвал «устранить ту стену, которая стоит между социал-демократическими и коммунистическим рабочими»[211]. Пока это был предвыборный ход, рассчитанный на социал-демократов, не желающих голосовать за ретрограда Гинденбурга. Тельман, как и прежде, обращается к социал-демократическим низам через голову руководства СДПГ. Но после выборов Тельман начнет предлагать совместные действия уже социал-демократическим лидерам, что будет означать отказ от прежней стратегии борьбы с «социал-предателями» и «социал-фашистами». Однако консервативное мышление лидеров СДПГ не позволило им быстро перестроить свою политику в отношении коммунистов.

Либеральный историк считает, что выдвижение кандидатуры Тельмана на выборах — «не первый и не последний случай, когда коммунисты по приказу из Москвы рискованно играли на руку нацистам»[212]. Это мнение предвзято, ибо игнорирует историческую перспективу: те, кто голосовал за Гинденбурга, способствовали приходу к власти именно Гитлера, который всего через несколько месяцев будет назначен на пост канцлера именно Гинденбургом.

Но пока половина немцев предпочла мечту о стабильности рискованным переменам. Выступление Гинденбурга 10 марта 1932 г. соответствовало их настроениям: «Избрание партийного деятеля, крайние, односторонние взгляды которого восстановили бы против него большинство народа, ввергнет нашу страну в беспорядки с непредсказуемыми последствиями»[213]. 13 марта Гинденбург получил 49,6 % голосов, Гитлер — 30,1 %. Тельман получил 13,2 %. 10 апреля во втором туре Гинденбург получил 53 %, а Гитлер — 36,8 %.

Казалось, Гитлер стал вторым по весу политиком в стране. Но в ходе кампании он сконцентрировал вокруг себя такие организационные ресурсы, которые не легко было удержать. Тем более, что Гитлер был нужен как проходная фигура в сложной политической игре, который пригодился, но теперь был не настолько нужен.

14 апреля Гинденбург обнародовал декрет о роспуске СА, одним из инициаторов которого был Шлейхер. Это был тяжелейший удар по престижу Гитлера. Рем предлагал сопротивляться, но Гитлер понимал, что рейхсвер раздавит штурмовиков несмотря на их численное превосходство. К тому же гражданская война подрывала сплоченность нации, которая составляла основу стратегии Гитлера. Сейчас, когда Гитлер стал влиятельным респектабельным политиком, он не хотел вновь превращаться в путчиста, и приказал Рему подчиниться декрету. Теперь штурмовики должны были либо разоружиться, либо получить какой-то иной статус. Этот статус предложил Шлейхер. Его идея с запретом СА была частью далеко идущего плана: вовлечь СА в рейхсвер на правах полувоенной милиции, тем самым подчинив штурмовиков себе. Чтобы Гитлер не сопротивлялся этой комбинации, его планировалось поманить местом в правительстве, а в случае успеха вовлечь во власть и тем самым связать ответственностью за проводимую политику. Расчленив таким образом нацистское движение, Шлейхер мог бы сделать национал-социалистов младшим союзником социал-националистического курса. «Моя тактика по отношению к Гитлеру, по сути дела, не отличалась от тактики нашего верховного командования в революции 1918–1919 годов. — вспоминал Шлейхер незадолго перед гибелью. — Мы стремились тогда привлечь СДПГ к государственной власти и одновременно вели борьбу против ее радикальных элементов, стараясь парализовать их активность… Знал я и о противоречиях в нацистской партии, и о серьезных разногласиях среди нацистов в вопросе о том, чего им следует добиваться — неограниченной полноты власти в стране или участия в кабинете демократического правительства. Меня не раз упрекали в том, что я от имени правительства вступил в официальные контакты с национал-социалистами и самим Гитлером. Но я не мог достигнуть своей цели без переговоров с ними»[214].

Но Шлейхер недооценил неуступчивость Гитлера. Тот не согласился на роль младшего партнера в правительстве и удержал под своим контролем руководство штурмовиков. В то же время министр обороны старый генерал Гренер был вовсе не в восторге от идеи размывания рейхсвера массой коричневорубашечников. Вся комбинация Шлейхера оказалась под угрозой. Нужен был тайм-аут.

Тем временем Брюнинг одерживал пирровы победы. Под угрозой роспуска парламента депутаты вотировали предложенную Брюнингом программу финансовой экономии. Чтобы перетянуть на свою сторону социал-демократов, Брюнинг предложил национализировать за вознаграждение ряд разорившихся поместий. Это вызвало гнев юнкеров, от канцлера отступился президент-юнкер Гинденбург.

13 мая, во время выступления министра обороны Гренера в рейхстаге нацисты устроили старому генералу обструкцию за попытку распустить СА. Но более всего его поразило, что в кулуарах парламента против него выступили и военные, в том числе Шлейхер. Министр обороны подал в отставку. 30 мая Гинденбург отправил в отставку и все правительство Брюнинга. Конечно, продолжение его «гуверовской» политики привело бы лишь к углублению социального кризиса. Но на смену Брюнингу, который пытался предпринимать хотя бы какие-то меры по борьбе с кризисом, пришел «переходный» кабинет во главе с консерватором Францом фон Папеном. Любая переходность в этой обстановке означала потерю драгоценного времени. Правительство было составлено из консервативных бюрократов и представителей бизнеса. Самой яркой фигурой в нем оказался генерал Шлейхер, ставший министром обороны. Партия католического центра, к которой принадлежал и Папен, и Брюнинг, была возмущена смещением своего лидера Брюнинга и назначением Папена в обход партии. Центр исключил отступника Папена из своих рядов сразу после его назначения канцлером.

Не сумев вовлечь Гитлера в правительство, президентское окружение должно было как минимум заручиться его поддержкой в отношении переходного правительства Папена, против которого выступала даже собственная партия. Гитлер согласился, но выставил условия, которые были удовлетворены: легализация СА и роспуск рейхстага. Гитлер надеялся, что на следующих выборах, назначенных на 31 июля, его поддержит большинство избирателей. Перед выборами он уже вовсю критиковал правительство Папена.

Вышедшие из полуподполья штурмовики возобновили бесчинства на улицах германских городов. Но как только их демонстрации углублялись в кварталы, где хозяевами себя чувствовали коммунисты, это приводило к кровавым столкновениям. В июне в столкновениях погибло более 80 человек, в июле — 86 (в том числе 38 нацистов и 30 коммунистов). Папен запретил демонстрации. После побоища в рабочем пригороде Гамбурга Альтоне Папен 20 июля распустил социал-демократическое правительство Пруссии как неспособное справиться с ситуацией и возложил обязанности рейхсканцлера Пруссии на себя. Социал-демократы не смогли поднять рабочих на свою защиту, и их сопротивление носило комичные формы — в лучших традициях немецкой законопослушности. Офицер рейхсвера Мюллер, участвовавший в перевороте, вспоминает о том, как новый министр выпроваживал прежнего, социал-демократического: