Не прошло и десяти минут, как мертвую тишину деревни пронзил скрежещущий клокочущий звук.

Полыхая шевелюрой, я выскочила из дома в ужасе, что осталась без своего ненормального, но весьма ценного провожатого, но это оказался старый колодезный рычаг, с помощью которого Ине наплюхал целое корыто воды и еще ведро. Сама вода была чистой и даже пахла травой и лесом, а вот чистота емкостей вызывала сомнение. Ведьма не побрезговала, а нежной мне снисходительно протянули наполненную флягу.

— Ты был здесь раньше, — догадалась я, напившись.

Ине кивнул, принимая флягу обратно так, чтобы не коснуться моей руки, но тут же шлепнул по другой. После воды ужасно захотелось есть и я потянулась к болтающимся рядом ежевичным плетям с налитыми, будто покрытыми лаком ягодами.

— Не трогай.

— Судороги, паралич, остановка дыхания? — попыталась отшутиться я.

— Нет, но итог тот же. Здесь орки жили. А в этом доме — шаманка. Ей силу некому было передать, и она оставила ее дому и земле. Росянку когда-нибудь видела? Это место — дом и сад вокруг — такая же штука. Приманка. Съешь тут что-нибудь — зерно прорастет и сожрет тебя. Изнутри. Очень быстро.

— А вода? — покрываясь холодным потом уточнила я.

— Ни один орк не изгадит воду. Никогда. В особенности те, чьи предки пришли из пустошей Дейма.

— Откуда знаешь?

— Столбы у дороги. Такоргкхаенаказывают воров и насильников. Вывешивают еще живыми, чтоб каждый проезжающий мог добавить от щедрот. И при жизни, и потом. Это вместо «здрасте».

— А…

— А ты череп лошадью попинала, — ухмыльнулся Ине и тут же погасил улыбку. — Иди в дом.

Мне мгновенно стало зябко и неуютно было возвращаться одной в дом. Гадкий темный и сам меня пугал, но это уже немного знакомый жутик. Вон, улыбается даже, хоть от улыбки этой хоть в подпол прячься. От всех его улыбок. Я потрогала щеку. Никакой паутинки там уже, конечно же, не было, а может и вообще… Оглянулась — некромант напоил лошадь и теперь сооружал у нее на морде что-то вроде мешка, чтоб Ведьме не вздумалось полакомиться. Мой живот отозвался утробным урчанием на мысли о еде, волосы опять затлели, выдавая смущение, и я юркнула в дом. Прочь от слишком похожих на смех звуков. Кто там из этих двоих фыркал — Ине или Ведьма — неясно. Коням лишь бы ржать… Спелись.

Светляки толпились над входом, похрустывая боками и тыкаясь в дверной косяк. Решила тоже рядышком подождать, у косяка, потому что остальной дом тонул в густой серой темноте. Зев камина теперь смотрелся пастью, огромная кровать — пиршественным ложем, а комок из одеял — останками тех, кто опрометчиво прилег там отдохнуть. Мой мозг, воспитанный на странноватых маминых сказках и папиных быльках о детстве, еще не успел слишком густо усадить углы и подкроватье разнокалиберными монстрами, как дверь открыли ногой. Просто у Ине руки были заняты здоровенной охапкой сушняка — медведь бы обзавидовался. Впрочем, длина рук у каланчи такая, что меня можно влегкую полтора раза за раз обнять или два, если прижать поплотнее, хотя статями я в маму пошла, совсем не фея, особенно некоторыми местами.

Некромант уронил ветвистый стожок у камина и посмотрел на меня с подозрением. Я бы так же на себя смотрела, потому что воображение решило, что представлять, как Ине меня все эти полтора-два обнимает интереснее, чем монстров, и я составила достойную конкуренцию светлякам, радостно бросившихся за своим творцом к камину. Да, я очень полезная. Могу канделябром подрабатывать. Или ночником. Зараза, теперь еще ярче. Хоть ты под кровать лезь, но там уже от монстров…

…Назойливый сполох. Перестань вопить у меня в голове. Там и без тебя…

…тесно. Что за монстры у него там прячутся? Это из-за них он не спит, когда не один?

— …молчишь, когда можно поболтать, и болтаешь, когда лучше молчать, — голос заговорившего темного странно наложился на его же собственный, только что прозвучавший в моей памяти. И ощущение было, что их там куда больше двух. А еще эхо. Отец как-то рассказывал о Долине забытых голосов, где эхо звучит не сразу. Ты уже и забыл, что взялся его подразнить, а оно вдруг отвечает. Вот на что это было похоже.

Светлое пятно в обрамлении светляков с каланчой в центре, накрыло границу моего, мерцающего, от волос. Окатило разогретым железом и… все. Он снова вышел, задев взглядом вскользь, но так, что я бы сейчас не отказалась от холодной ванны, или корыта во дворе. По многим причинам. Однако выходить наружу одной было страшно, а просить темного караулить, пока я совершу омовение… корыта колодезной воды будет маловато, да и не долго ей быть холодной.

Тот, кто пахнет горячим железом, будил во мне ни на что не похожее чувство — желание покориться, лечь у ног, положить подбородок на жесткие колени и умиротворенно замереть. Ждать, пока тяжелая рука опустится на затылок, пробежится пальцами в волосах, погладит или, может быть, проведет подушечкой пальца по щеке, стирая несуществующую паутинку… Ине… И не надо на меня так смотреть, потому что… Потому что!

Запах тлеющего дерева заставил отпрянуть от косяка. Стена и часть резного наличника, где их касались мои волосы, потемнели и дымили. Так уже случалось пару раз. Не найдя эмоционального выхода, оставленное мне по наследству пламя принималось за то, что умеет лучше всего.

Взгляд упал на кучу сушняка, которую притащил темный, и я взялась помогать. А то и правда как принцесса — носят, кормят, спать укладывают, конные прогулки организуют и развлечения на природе, страшные сказки на ночь хоть лопатой… Я покосилась в уголок за камином, куда Ине определил свое «золотко», и быстро набросала веток в очаг. Затем присела, припомнила науку темного, растопырила пальцы по всем правилам и слово правильное сказала.

Жахнуло так, что я пару минут боялась открыть глаза в панике, что осталась не только без челки, бровей и ресниц, но и без самих глаз.

— Хороша-а-а, — протянул за спиной язвительный голос, — но добавить не мешало бы. Для профилактики.

Я разлепила глаза и уткнулась взглядом в те самые колени. Они согнулись и бледноватый некроматский лик оказался на уровне моего. Шнурок с волос куда-то делся, а сами волосы были мокрыми. Пряди змеиными хвостиками лежали по плечам. Собравшаяся капля сорвалась и юркнула под воротник, прочертив по коже влажную дорожку.

Зара…

Прохладная ладонь легла на мои сцепленные в комок руки, впитывая разошедшеся пламя, стало легче, но странные фантазии никуда