— Прошу прощения, что преградили вам путь, господин гауптман, — уже с искренним сожалением произнес старший лейтенант.

— Мы на войне, а здесь случаются и такие досадные недоразумения, как это отвалившееся колесо. Может быть, вам нужна наша помощь?

— Что, германская армия будет нам помогать даже колеса ставить?! — с наигранным удивлением воскликнул фон Хайек. — То есть того, что вы по вине наших никчемных генералов помогаете нам воевать с ордами русских, уже недостаточно!

— Кхм. Не думаю, что нам следует осуждать высшее командование при ваших подчиненных.

— А вы думаете, наши солдаты настолько глупы, что не понимают этого? Знаете, господин гауптман, то, что русских все же остановили и они, несмотря на все свои старания, так и не смогли продвинуться дальше, сделано вопреки воле высшего командования. Это сделали солдаты и младшие офицеры, легли костьми, залили эту землю своей кровью и только такой ценой остановили врага.

— А как же сотни тысяч австро-венгерских солдат, сдавшихся в плен?

— Господин гауптман, скажите честно, вы уже были на русском фронте?

— Нет. Боевое крещение я получил во Франции.

— Да и то, уверен, ближе чем на пару миль к передовой не приближались. А если бы вам доводилось побывать на Восточном фронте, то знали бы, что германские солдаты и офицеры сдаются в плен немногим меньше, чем наши. Так что давайте оставим эту тему. Да и не понять вам этого. При дальнобойности ваших орудий и при условии, что русские не опрокинут передовые части, вам попросту не доведется побывать на передовой. Если судить по дороге, то вы движетесь к хутору Навнич, а это как раз и составляет пару миль от передовых позиций. Ну как, я прав?

— Хм. Моя батарея действительно направляется именно туда. Но откуда…

— Я здесь воюю с осени прошлого года, так что успел изучить окрестности. Сейчас возвращаюсь из госпиталя, веду на передовую команду выздоровевших, да кое-какой груз попросили доставить. Людей выгоняют из госпиталей в преддверии великого наступления. Что до позиции, так она просто просится для обустройства батареи.

— Ясно. А что это ваши люди вооружены карабинами? Разве они положены не обозникам? Признаться, благодаря именно этому обстоятельству мой фельдфебель принял вашу команду за тыловиков.

— Будь моя воля, так я бы отобрал карабины у всех тыловиков и вооружил бы ими солдат в окопах.

— Но как же штыковые атаки?

— Сразу видно, артиллерия, белая кость. Понятия не имеете, что творится на передовой. Не обижайтесь, господин гауптман. Каждый хорош на своем месте, и дай бог, чтобы вы были на своем. Потому что мы в окопах порою и молимся на вас, даже называем богами войны. Что до карабинов, то они куда удобнее в теснинах окопов, нежели длинная винтовка. А нынешняя штыковая по большей части случается именно в окопах. Вот так-то.

— Понятно, — даже чуточку польщенный словами старшего лейтенанта, произнес гауптман. — Кстати, нам еще далеко?

— Не доверяете вашей карте?

— Ветераны говорят, что на войне не все расстояния измеряются километрами.

— Это да. Но к сожалению, в каком состоянии дорога, я вам сказать не могу, потому как, когда попал в госпиталь, крутом лежал снег. А вот что касается местности, где вам предстоит расположиться… Я даже завидую вам, господин гауптман, места там превосходные, рядом лес, река. Красота, да и только.

— Ну, наслаждаться этой красотой нам долго не придется. Макензен погоняет нас так, словно за ним сам дьявол гонится. Чувствую, что через несколько дней начнем. А до того времени нужно успеть обустроить позиции, изучить ориентиры, да много чего еще. И потом, наша батарея только первая. Там же расположатся еще три, они выдвигаются следом за нами. А чуть в стороне артиллерийский парк. Так что будем толкаться задницами на небольшом пятачке.

— Четыре батареи и отдельный парк? Вы что, решили в одиночку выиграть эту войну?

— Ну уж нет, любезный фон Хайек, без пехоты нам никак не обойтись.

— Господин старший лейтенант, мы можем освободить проезд, — подошел с докладом давешний унтер по имени Пауль.

— Закончили ремонт?

— Никак нет. Но стащить телегу в сторонку, чтобы не загораживала проезд, уже можем.

— Так и поступите. Ну что же, господин гауптман, не буду больше вас задерживать. Надеюсь, еще свидимся. Военные дороги порой переплетаются в самые невообразимые клубки.

Австрийцы, наконец, подали телегу в сторону и, перебравшись через мост, продолжили ремонт своего транспортного средства. А немецкие артиллеристы вновь продолжили путь к облюбованной командованием позиции. И похоже, что на этой дороге они и в самом деле были первыми. Если верить фон Риделю, то скоро должны будут проследовать еще три батареи. А там наверняка покатят грузовики с боеприпасами.

Позиция располагается в стороне от железной дороги, поэтому с помощью медлительного гужевого транспорта возиться придется долго. Германцы, как никто другой, прекрасно отдавали себе отчет в жизненной необходимости мобильности армий в настоящей войне. А учитывая количество войск, участвующих во фронтовых операциях, достигнуть мобильности довольно сложно. Именно поэтому они уделяли большое внимание увеличению автомобильного парка.

Орудия вполне возможно доставить до места применения на конной тяге. А вот со снарядами дело обстоит куда сложнее. Сегодняшние нормы расхода боеприпасов просто зашкаливали. И что самое страшное, с течением войны они только увеличивались. Чтобы прокормить все эти батареи и фронтовые части, тыловикам просто необходим надежный транспорт. Хорошо, если в месте дислокации имеется железная дорога. Но что делать, когда таковой нет? Так что как бы это ни казалось странным, но в кайзеровской армии в первую очередь снабжали автотранспортом именно тыловые части.

— Ваш бродь, уходить бы надо. Не то наскочат их полевые жандармы, будет нам, как той бабушке, юрьев день, — подошел к старшему лейтенанту один из рядовых.

В смысле, он, конечно же, унтер-офицер, но только русской армии, а в австро-венгерской лишь рядовой. Ну, никто не виноват, что Рябов в языках не силен. Но упрямая крестьянская натура берет свое, и систематические занятия с прикрепленным вольноопределяющимся дают довольно неплохие результаты. К примеру, он уже вполне разбирает неспешную немецкую речь и даже может прочесть и перевести написанное на языке Гете. Не все, но многое. Увы, этого совершенно недостаточно, чтобы изображать австрийского унтера.

— Твоя правда, Федор Анисимович, — наблюдая за тем, как прячется за поворотом хвост батареи, произнес Шестаков. — Забирай с собой Репина с Ильиным и верните на хутор кобылку с повозкой. Да не забудьте забрать оставленный хозяину залог, чтобы у него и капли сомнений не было, что вы австрияки, а не русские подсылы.

— Все сделаем в лучшем виде, ваш бродь.

— Мы будем вас ждать на месте прошлой ночевки.