– Это слишком рискованно, Саймон, – возразил Хэл. – Но мы можем приспособить для тебя кресло. Не возражаешь?

– Пусть будет кресло. Все-таки лучше, чем на носилках. Спасибо, Хэл. Наверное, Джейн из-за меня ужасно устала.

– Да, сейчас ей нелегко. Но на корабле она отдохнет.

– Только она очень из-за чего-то тревожится. И мне кажется, она что-то скрывает.

– Конечно, она переживает. Ведь у нее горе – умер дядя. Да и тебя чуть не убили. К тому же ты едва не лишился руки, и только она тебя спасла. И еще – поджог. Так что она просто не может не переживать.

Саймон кивнул и откинулся на подушку.

– Да, ты прав. Дженси можно понять, и, конечно же, у нее есть все основания для беспокойства.

После обеда Саймон попросил всех служанок подняться наверх, чтобы они с женой могли с ними проститься. Горничные и Том оставались у Гилбрайта, нового хозяина, а миссис Ганн оставили приличную пожизненную ренту, и она решила перебраться к дочери.

– Повезло вашей дочке, – сказал Саймон с улыбкой. Кухарка кивнула:

– Да, конечно. Берегите себя, сэр, и жену свою берегите. Ей пришлось изрядно с вами повозиться.

– Конечно, буду беречь.

Саймон раздал всем слугам подарки, а Солу Прити отправил особенно ценный подарок – в благодарность за опарышей. Потом все ушли, и супруги остались вдвоем.

– Как странно все выглядит, – сказала Дженси. – Мебель на месте, но нет мелочей, которые делают дом домом. Он как будто выжидает.

– У Гилбрайта жена и трое детей. Вскоре здесь будет так оживленно, как никогда не было со времени постройки дома. По-моему, Исайе бы это понравилось. Подойди ко мне.

Она посмотрела на него с некоторой опаской:

– Зачем?

– У меня кое-что для тебя есть. – Он вытянул сжатую в кулак руку.

– А что это?

– Какая ты недоверчивая… Ты боишься?

Дженси улыбнулась и покачала головой:

– Нет, конечно. – Она подошла к мужу и разжала его пальцы. – Ах, какая прелесть!

– Примерь.

Дженси вынула из ушей свои простенькие сережки и вдела жемчужные серьги, которые Саймон купил уже давно. Затем подошла к зеркалу и, просияв, воскликнула:

– Замечательно!

– А дома я добавлю к ним жемчужное ожерелье, – сказал Саймон.

Дженси хотела возразить, но не посмела. К тому же ей действительно очень понравился подарок.

– В нашу постель будешь надевать только их, дорогая.

Она повернулась к мужу:

– Ах, ты неисправим…

– Совершенно верно, неисправим. Может, хочешь помучить меня? – спросил он неожиданно.

– Что?..

– Знаешь историю про Тантала? Он был прикован цепью посреди озера, умирал от жажды, и вода каждый день поднималась, но не выше подбородка, так что бедняга не мог напиться.

– Ты так себя чувствуешь?

– Да, приблизительно.

Джейн нахмурилась:

– Хочешь, чтобы я тебя помучила?

– Да, пожалуйста. Сними чулки.

Она засмеялась и покраснела. Взглянув на дверь, спросила:

– А вдруг кто-нибудь зайдет?

– Они постучат, – ответил Саймон. – Не беспокойся.

Немного помедлив, Дженси поставила ногу в туфельке на кресло и стала медленно поднимать юбки. Затем принялась развязывать подвязку.

Саймон же подумал о том, что непременно купит жене шелковые подвязки с ленточками, возможно – даже с жемчугами. И конечно же, ей следовало купить тончайшие кружевные чулочки…

Она покосилась на него и улыбнулась. Потом стала медленно спускать чулок, но при этом опускала и юбки.

– О, жестокая… – Саймон ухмыльнулся.

Дженси поставила на кресло другую ногу и снова приподняла юбки.

В этот момент кто-то постучал в дверь.

– Убирайтесь! – крикнул Саймон. Послышались шаги – кто-то удалялся от двери.

– Они поймут. – Щеки Дженси пылали. – Я хочу сказать, они догадаются…

– Возможно, – усмехнулся Саймон. – Но тебя это не должно беспокоить.

Она поставила ногу на пол и оправила юбку.

– У нас на это вся жизнь, если только сейчас ты будешь осторожен.

– Испортили удовольствие. Ты не собираешься снимать другой чулок?

– Нет. Потому что у тебя появляются… идеи.

– Моя дражайшая возлюбленная, у меня появляются идеи, когда от твоего движения колышется воздух.

Если бы глаза могли целоваться, она бы поцеловала его взглядом.

Он расплылся в улыбке и, взяв ее за руку, сказал:

– Я забыл, как ты молода. Сейчас тебе следует думать только о танцах и восторгах флирта.

– Глупости.

– Нет, не глупости. Обещаю тебе танцы и восторги флирта. А я буду грустно стоять в сторонке.

Она потрогала сережку, наклонилась к нему и поцеловала в губы. Он прижался щекой к ее щеке и пробормотал:

– Знаешь, лучше давай впустим их. А потом ты пойдешь к себе. Завтра рано вставать.

Дженси даже представить не могла, как тяжело ей будет навсегда покидать Тревитт-Хаус. Она то и дело вздрагивала, и это едва ли можно было объяснить ранним часом и пронизывающим ветром.

Было ужасно грустно порывать последнюю связь с Исайей. Грустно и страшно, ведь этот дом был для нее неким подобием крепости, а теперь она покидала ее навсегда. К тому же она очень беспокоилась за Саймона, сидевшего в кресле с шестами для переноски; ей казалось, что он представляет собой отличную мишень. Город еще не проснулся, но и пустынные улицы таили угрозу.

Они в последний раз попрощались со слугами и вышли из дома. Впереди шел Хэл, за ним – Тредвел и Оглторп, которые несли кресло Саймона. Замыкали шествие два внука миссис Ганн – они несли багаж.

– Смотрите, идет Великий Падишах! – кричал Саймон редким прохожим и махал рукой в сторону пристани. – Кланяйтесь и раболепствуйте.

– Прекрати! – шипела на него Дженси.

Она уговаривала его взять с собой оружие, говорила, что все мужчины должны иметь при себе заряженные пистолеты, но он решил, что она свихнулась.

– Кто захочет на меня напасть, когда я уезжаю? Ведь все хотят, чтобы я побыстрее уехал.

Он оказался прав. До пристани они добрались без приключений.

Увидев корабль, Дженси почувствовала тошноту. Корабль был очень маленький, и на нем, конечно же, начнется ужасная качка.

– Прекрасное судно этот «Хорек»! – воскликнул Саймон. – Рабы, несите меня на борт!