Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нет, где-нибудь в районе Стейнс-Вейбридж. Жаль, что приходится отступать.
– Если б нас подстрелили, было бы хуже.
Мы медленно продвигались вперед, ориентируясь по одиноким факелам.
– Если тебе неизвестно, где мы находимся, то откуда ты знаешь, куда нам плыть? – поинтересовалась Филлис.
– Да я и не знаю, – честно признался я. – Я просто «уматываю», как выразился этот джентльмен. По-моему – весьма разумно.
Сквозь густые облака изредка проглядывала серебристая луна. Филлис сидела, плотно укутавшись в пальто, и слегка дрожала.
– Июнь луна вино вина… – нараспев прочитала она. – Помнишь, как пели раньше июньскими вечерами на берегу… Sic transit gloria mundi ([14]).
– Но даже для того времени люди были не в меру оптимистичны, – откликнулся я. – Заметь, между прочим, самые умные всегда прихватывали теплые пледы.
– Да? И кто, например?
– Неважно. Autres temps, autres mondes ([15]).
– Autre monde, – озираясь, поправила меня Филлис. – Майк, ну нельзя же плыть неведомо куда! Давай найдем хоть что-нибудь, где можно согреться и выспаться, наконец.
– Хорошо, – согласился я и прибавил скорость.
Где-то в миле от нас возвышался курган, сплошь утыканный черными точками домов. От него тянулась длинная цепочка полузатопленных зданий, и мы выбрали одно из них поприличнее – в позднем грегорианском стиле, подальше от острова.
Деревянная оконная рама так разбухла, что мне пришлось веслом выбить стекло. Проникнув внутрь, мы оказались в помещении, бывшем некогда спальней. Филлис держала факел, освещая отделанную с большим вкусом комнату. Еще совсем недавно тут жили люди, а сейчас здесь было по щиколотку воды. Я прошлепал к двери и, поднатужившись, открыл ее – лестница, ведущая вниз, была полностью залита, но верхний этаж оказался чист и сух.
– Сойдет, – промолвила Филлис.
Она зажгла свечи и принялась обустраивать комнату на свой вкус, а я поспешил вниз, чтобы покрепче привязать лодку и перенести из нее наши скромные пожитки.
Вернувшись, я обнаружил, что Филлис уже скинула пальто, и улыбнулся, глядя, как она деловито и грациозно переставляет стулья – Филлис была прекрасна в своем эластичном костюме, переливающемся в пламени свечей.
Мы завесили окна одеялами, чтобы никто не позарился на нашу лодку, заявившись на огонек. Затем, отодрав деревянные перила, я разжег камин, и мы славно устроились у огня, наслаждаясь теплом.
Отужинав сосисками и горячим чаем со сгущенным молоком, мы почувствовали себя почти как дома, хотя нас и не покидала мысль, что где-то там, в недоступных закромах бывшего особняка, наверняка сокрыто нечто более лакомое, нежели сваренные в консервной банке сосиски и чай из дождевой воды.
Экономно затушив свечи, мы откинулись на подушки и расслабились, любуясь отблесками огня из камина.
– И что теперь? – спросила Филлис, передавая мне половинку сигареты.
– Как это ни печально, – ответил я, – но с мыслью о Корнуэлле, видимо, придется расстаться.
– Ты думаешь о том невидимке, который чуть не пристрелил нас? Почему он рассмеялся? Может, он нам не поверил?
– Мне кажется, что таких, как он, с ружьем наизготове, у нас на пути встретится еще ого-го сколько! И, думаю, его смех означал именно это.
– Даже вернись мы в Лондон, нас рано или поздно ждет то же самое. С каждым днем становится все хуже и хуже. Где-нибудь в деревне еще есть шанс выжить – там можно вырастить хоть что-то. А город – пустыня, пустыня из стекла и камня.
Филлис была права, с тех пор как кончились съестные припасы, город стал бесплодной пустыней. Именно поэтому я и решился перебраться в коттедж Роз. Там есть земля, правда, не ахти какая, но ни на что другое рассчитывать не приходилось – никто не позволит нам поселиться на плодородных землях. Вряд ли и в Корнуэлле нас встретят с распростертыми объятиями, но если никто еще не захватил коттедж, то у нас есть хоть какой-то шанс… конечно, если мы вообще туда доберемся.
Мы проговорили больше часа, но так ничего и не решили. Филлис зевнула. Разложив на кровати спальные мешки, я подбросил в камин дров и, устраиваясь на ночь, положил в изголовье заряженный дробовик.
Надежда появилась на следующий день, вернее – около часа ночи, когда меня разбудил глухой стук.
Я сел на кровати. В комнате было темно, лишь несколько головешек слабо тлели в камине. Раздался еще один удар, а затем что-то заскреблось, затерлось, зацарапалось о наружную стену. Схватив ружье, я подскочил к окну и сдернул одеяло. Кругом плавал и бился о стены какой-то мусор, палки, обломки мебели. Лодка спокойно покачивалась на том же месте, где я ее привязал. И вдруг – снова глухой удар, теперь уже с противоположной стороны дома.
– В чем дело? – проснулась Филлис.
Но мне некогда было ей отвечать: с дробовиком в одной руке и факелом в другой я бросился в соседнюю комнату.
Осторожно приоткрыв окно и предусмотрительно выставив вперед ружье, я глянул вниз. Маленькая моторная яхта, быстро уносимая течением, завернула за угол дома и скрылась из виду. Я успел разглядеть только лежащую на палубе женщину.
– Что случилось? – донесся до меня голос Филлис, когда я пробегал мимо дверей нашей спальни.
– Яхта, – бросил я, слетая вниз по ступеням.
Вода этажом ниже доходила уже до пояса, но мне было не до этого, я даже не почувствовал, насколько она холодна. С трудом забравшись в лодку, я еще изрядно попотел над мотором, и когда он завелся с пятого оборота, то яхты, конечно, уже и след простыл.
Я рванул вниз по течению и только совершенно случайно заметил в полузатопленной рощице мелькнувшую среди ветвей тень.
Кроме женщины, простреленной двумя выстрелами – в грудь и в шею, на яхте никого не было. Я скинул тело за борт и перебрался в свою лодку. У меня не было ни сил, ни желания разбираться в управлении, и я привязал яхту покрепче, чтобы течение не унесло ее до моего возвращения. Боясь схватить воспаление легких, я поспешил обратно, пока не зашла луна, а то не хватало еще заблудиться в темноте.
Оставлять яхту, конечно, было рискованно: в наше время – это бесценная добыча. Но выбора не было. Я надеялся, что защитный цвет (красить суда во все цвета радуги перестали давным-давно) скроет ее.
Освободившись от мокрой пижамы, я завернулся в одеяло, которое Филлис предусмотрительно нагрела у огня, и приятное, спасительное тепло разлилось по телу.
– Яхта морская? – взволнованно спросила Филлис.
– Пожалуй, – согласился я. – С такими высокими бортами она, действительно, рассчитана на море, хоть и невелика.