Репутация отрекшегося короля в Европе резко испортилась. В первую очередь от Дрездена отрекся Берлин, начав активные переговоры со шведами. Россия, послав А. А. Матвеева в Лондон с широкими полномочиями, активизировала дипломатию на Западе с целью заключить приемлемый союз со Швецией. По видимости, Карл XII ясно шел к военному конфликту с Империей, заявив, что никакого марша на Москву не будет. Не случайно в апреле 1707 года в Альтранштедт прибыли имперский посол князь Вратислав и главнокомандующий силами Великого союза Великобритании, Нидерландов и Империи герцог Мальборо. Он привез с собой письмо королевы Анны Стюарт к Карлу и сопроводил его на аудиенции следующими словами: «Сир, … сейчас я более счастлив, чем моя королева, ибо я могу видеть, служить и учиться у Вашего Величества – великого полководца, какого еще знало искусство войны»[171]. Слова блестящего придворного и одновременно знатока военного дела задели холодное сердце Карла XII. Швед оказал уважение знаменитому полководцу и принял во внимание его доводы идти на Восток, во многом совпавшие с его собственными желаниями. А Великобритания одной из первых признала в Польше королем Станислава Лещинского[172].

Под впечатлением отказа от трона Августа Сандомирская конфедерация испытывала большие затруднения: многие ее члены пошли на компромисс с Лещинским. Как заметил польский историк А. Камински, соединение эмансипационных стремлений Августа с намерениями Республики могло бы создать преграду вмешательству царя в польские проблемы. Но конфликт между «золотой свободой» и короной предоставил возможность Петру I играть роль посредника и в итоге навязать польским партиям свою волю. С января 1707 года в Жолкве у Львова Петр старался предотвратить распад Сандомирской конфедерации. В марте он достиг успеха в этом деле и, более того, возобновления союзов 1704 года. Попутно в качестве новой кандидатуры на польский трон царь предлагал Александра Меньшикова, своего сына Алексея, Якуба Собеского, Михаила Вишневецкого, прославленного имперского главнокомандующего принца Евгения Савойского и даже боровшегося при поддержке Версаля за независимость своей территории от Империи трансильванского князя Ференца Ракоци. Первые две кандидатуры были сразу отвергнуты польскими магнатами, а Вишневецкий летом 1707 года перешел на сторону Лещинского. Принц Евгений пользовался симпатией среди кандидатов, но отказался от такой чести.

Ракоци тоже имел шансы и задумывался о предложении Петра I, но был остановлен французским послом, заявившим, что принятие им польской короны может привести к разрыву с Людовиком XIV. Все же обоюдные желания и интересы привели к компромиссу между Петром и Ракоци от 15 сентября. Князь обязывался принять польскую корону на выборах, назначенных на начало 1708 года, если Франция и Бавария вынудят Карла пойти на мир с Россией. Петр недолго питал надежды на разрешение конфликта. Несколько дней спустя шведский король официально заявил о своих намерениях выступить на Восток[173].

В этих обстоятельствах Станислав, желая верить в договор 1705 года с Карлом XII, надеялся на лучшее и как мог помогал своему покровителю. Иного выхода сейчас он не видел. Еще до того, как шведский король твердо решил двинуть свою армию в Россию, Лещинский стал готовить там «пятую колонну». Письма княгини Анны Дольской, по первому мужу Вишневецкой, свидетельствуют, что уже в конце 1705 года появился первый замысел перехода украинского гетмана Ивана Мазепы на сторону шведов.

Впрочем, Мазепа не спешил вступать в открытую борьбу за «волю Украины» под шведским флагом. Сначала получаемые им от Станислава Лещинского письма он пересылал Петру I. Так, когда Мазепа в сентябре 1705 года находился в лагере под Замостьем, к нему прибыл тайный посланник польского короля Франтишек Вольский. Выслушав Вольского, Мазепа приказал его арестовать и допросить, а привезенные письма отослать царю. Но параллельно Мазепа начал двойную игру. Прибыв в ноябре 1705 года в Дубно на Волыни, гетман посетил Белую Криницу, где встретился с Анной Дольской, а по возвращении в Дубно велел своему генеральному писарю Орлику послать княгине шифр для дальнейшей переписки. В конце 1707 года к нему прибыл иезуит Заленский с универсалом от Лещинского. В нем говорилось, что для «преславного казацкого народа» пришла пора сбросить с себя ярмо чужого и несправедливого господства и возвратиться «к давним свободам и вольностям под отеческое и наследственное господство польского королевства»[174]. Заметно, что Станислав не рассматривал Мазепу как равноправного партнера по переговорам, а обращался и к нему и ко всему войску Запорожскому как «польский король, правдивый от веков государь Украины» к своим подданным, как «милосердный отец к блудным сыновьям», которые должны вернуться под его власть.

Согласно сообщению лютеранского пастора и придворного проповедника Карла XII Нордберга, в октябре 1707 года у короля Станислава был тайный посланец от гетмана, который сообщил, что «Мазепа предлагает королю польскому и шведскому свое содействие и… обещает устроить мосты для шведского войска, если короли станут покровительствовать его намерениям. Московское войско, которого будет в Украине тысяч шесть или семь, будет истреблено»[175]. Будущий договор Мазепы с Лещинским предусматривал, что вся Украина с Северским княжеством, с Черниговом, Киевом и Смоленском присоединится к Речи Посполитой, а гетман будет вознагражден княжеским титулом и Полоцким и Витебским воеводствами на правах, какими обладал герцог Курляндский. В этом универсале Мазепа и Лещинский фактически возвращались к идеям Гадячского договора 1658 года между Гетманщиной и Польшей, в очередной раз планируя создание Речи Посполитой трех народов.

С другой стороны, в последних работах о связях Станислава и Мазепы в научный оборот вводится ряд документов: проект политических преобразований на Украине, составленный в окружении Лещинского, протокол допроса его агента Вольского и не известная ранее переписка Мазепы с руководителем русской внешней политики Ф. А. Головиным. Эти находки, а также опубликованная еще в XIX веке секретная инструкция Вольскому с учетом новых данных о сделанных им устных предложениях Мазепе показывают, что обещания о сохранении власти Мазепы над «Малой Россией» в составе Речи Посполитой и пожалования гетману Черниговского княжества не были зафиксированы в письменных обязательствах польско-шведской стороны. Ведь истинный план Лещинского состоял в том, чтобы добиться от шведов санкции на передачу Левобережной Украины в случае ее отторжения от России под прямое управление польской короны. Поэтому Станислав намеренно старался избежать предоставления Мазепе письменных деклараций о сохранении его власти над Гетманщиной в случае перехода на сторону Карла XII. Но Мазепа отверг сотрудничество с Лещинским и шведским королем еще до получения оригиналов секретных документов, которые Вольский оставил в Люблине, а розыск по делу Вольского и его допрос были проведены под полным контролем русских офицеров в ставке гетмана. Согласно выводам К. Кочегарова, это свидетельствовало об отсутствии у Мазепы каких-либо замыслов поддержать