– Он не разбился! – заявила Дебора. – Я видела, горянки поймали его! Фун, ну пожалуйста!

– Об этом не может быть и речи.

– Но мы же отгадали твои загадки.

– Чем заслужили, чтобы я не отправлял вас в. путешествие по вертикали, а доставил на конечную станцию, но это не значит, что я буду мотаться туда-сюда, как… – раздалось щелканье, – как клоп по стеклу.

Баган Скунс положил на плечо Деби мохнатую лапу и заставил ее сесть.

– Его найдем мы непременно, – уверил кроль. – Змей подтвердит мои слова.

Девушка посмотрела на Гуня, который, свернувшись кольцом, осторожно трогал кончиком дрожащего хвоста свои зубы.

– Меня, между прочим, снова трясет, – заявил Ситцен. – Так что на меня не рассчитывайте. Соваться в Эхоловные пещеры – это ж ужам на смех. Нас всех перерубят в эту… как он говорил?.. в капусту! Я… и не смотри на меня так!

Специальной повседневной униформы у жриц не было, они надевали некое подобие ряс во время занятий и ритуалов, когда их видели абитуриентки. Все же в одежде подручниц Шангаллы прослеживалась патологическая склонность к бежево-серым брючным ансамблям и тупоносым туфлям на низких каблуках, а во внешности – к коротким стрижкам и минимуму макияжа.

Антон Левенгук поздоровался с каждой за руку и поинтересовался здоровьем мужей. Четверо их жили в Недотычках, еще двое – в Архипелужке, а седьмой, Радагар Пукковиц, остался в Стопе и служил мужчиной на побегушках (его бесцеремонно окликали Рагар или Пук). Тема супругов энтузиазма не вызвала и быстро сошла на нет, но фокусник все же решил нанести впоследствии каждому из них визит, а с Пуком поговорить немедленно. Женсовет не внушал ему особого доверия.

– Итак, дорогие дамы, – опираясь на штурвал, начал он, когда все расселись в кают-компании Стопы, – Шангалла в общих чертах обрисовала вам ситуацию. Она решила, что те трое, поднимающиеся сюда в фуникулере, не причинят особого беспокойства, и я склонен согласиться с ней. Но молодой человек… Мы узнали, что его зовут Бел… э-э… Белаван де Фей. Он попал в руки горянок Фалангисты. А этот де Фей нам нужен. Насколько я понимаю, безудержное стремление Слиссы запереть каждого попадающегося ей на глаза молодого мужчину в… э-э… четырех стенах, находит сочувствие в ваших просвещенных умах, но то, для чего она предпочитает этих мужчин использовать, вы не приветствуете… (Тут Шангалла возвела очи горе, вернее, стальному потолку.) Кроме того, недавно горянки выкрали партию летательных костюмов, предназначенных для вас, так что, думаю, милые дамы, вы имеете лишнюю причину для нападения на Эхоловные пещеры…

– Здесь как раз без ведома тетки проходит практику племянница Фалангисты, – перебила Посвященная. – Очень амбициозная молодая особа, к тому же хорошо знающая пещеры. Ее следует захватить с собой.

Саша Пукковиц вопросительно подняла руку.

– Дорогая?

– Мы будем использовать метаморфизатор или что-нибудь из запасов ангара?

Это устройство, да и весь «запас», в свое время притащил в Санчи Антон Левенгук, а у Шангаллы имелось свое особое мнение по поводу технологий, которые он пытался внедрить здесь.

– Нет, – ответила Посвященная. – Стандартного полевого оружия, думаю, вполне хватит. Метаморфизатор не оправдал себя.

Шанго озвучила то, что практически одновременно несколькими сотнями метров ниже подумала Гладия Хахмурка, сидящая на плоском камне у стены небольшой пещеры, где отряд расположился передохнуть.

Пещера находилась у края скальной толщи, сквозь широкие отверстия в нее проникали рассеянный свет и шелест падающей воды. Зигрия Матхун, улегшийся на пол неподалеку от Гладии, уже неоднократно прикладывался к своей фляге и, наконец опустошив ее, пришел в задумчивое настроение.

Сидящие под стеной Вессантра и Савимур с самого начала подъема не произнесли ни слова. Зато семеро сгрудившихся в противоположном конце пещеры хамелеонов усиленно галдели, комментируя рассказываемый Фань Кэ Анем короткий исторический анекдот о том, по какой причине далай-ламы не едят фиников из трехлитровых банок.

– Теоретически мы сможем подняться до самой Стопы? – поинтересовалась Хахмурка у Зигрии.

Лежа навзничь, тот держал перевернутую флягу над своим ртом и вот уже минут пять взором похмельного удава гипнотизировал повисшую на краю горлышка одинокую каплю.

В пещере воцарилась задумчивая тишина – Фань Кэ Ань закончил анекдот. Каплун Лхасса произнес сосредоточенным голосом человека, который прикидывал и так и этак, но все же не смог уразуметь, в чем тут соль:

– Дык я не понял, пошто им бошки туды совать? Канешна, они не пролазят. Рукой сподручнее-то, а?

– Зигрия! – рявкнула Хахмурка.

Матхун вздрогнул, и капля, сорвавшись, шлепнулась в спутанные заросли его бороды.

Наследник трона Арры раздраженно от швырнул флягу и рявкнул:

– Можем, можем! Токмо по пути еще Эхоловные пещеры…

– …где живет Слисса Фалангиста.

– Именно. – Он запнулся, сжал губы, но очередная цитата уперлась в них ручонками, поднатужилась и мерзким бесенком выскочила наружу: – «Где рыжая лиса, что королевой средь зверей зовется…»

Гладия пораскинула мозгами.

– Что ж, если уж подбирать для Слиссы аналогию из животного мира, то я бы скорее охарактеризовала ее как ну… как рыжую горную козлиху.

– Ты! – Матхун резко сел и уставился на помощницу. – Ты хоть способна понять своим сухим умишком, что это была… – он наморщился и пошевелил губами, вспоминая уроки изящной словесности, – …была поетичская идиотома? Ме… мерзафора? Сра… сранение? По-е-тич-ское?!

Некоторое время они в упор смотрели друг на друга. Потом Матхун сдался, махнул рукой и вновь улегся лицом кверху.

– Да что с тобой говорить!

– Правильно, – согласилась Хахмурка. – Говорить не о чем. – Брякнув ножнами о камни, она встала и заорала на хамелеонов: – Эй, вы, подъем!

Это был настоящий лабиринт, и уже через несколько минут Бел потерял всякое понятие о направлении. И тогда же понял, из-за чего пещеры называются Эхоловными. Видимо, решил он, потому что, к примеру, голос Радужки звучал теперь так: – Быстрее-рее-рее-рее…

Звуки, отражаясь от стен, улетали в неведомые лабиринтные дали. Возвращаясь искаженными через промежуток времени, длину которого определить заранее не представлялось возможным, они накладывались на слова, произнесенные позже, в результате чего вести связную беседу было довольно сложно.

Они пересекли несколько довольно узких коридоров и свернули в еще один, пошире. Коридоры освещал огонь укрепленных на стенах масляных ламп, и теперь в их мерцании стали видны снующие по своим делам женщины.

Большинство горных дам имели черные прямые волосы, мохнатые брови, темные жгучие глаза, горбатые носы и смуглую кожу. Одевались они в свободные рубахи, перехваченные широкими матерчатыми поясами, и узкие кожаные брюки, а обувались в остроносые полусапожки. Большинство были вооружены короткими трезубцами и сетками, как у древних ретиариев. Некоторые горянки проходили мимо, не реагируя, но другие приостанавливались, окидывая Бела взглядами с ног до головы и издавая гортанные звуки.