— Карасева отец машину с водителем дал, — отрапортовал Денис, — мне Колька наутро телефон завез только.

— Ну и? — Бочкарев ждал продолжения рассказа.

— Ну и — что? — не понял или не захотел понять Денис.

— Утром ты включил телефон. Пропущенных много было? — Бочкареву не хотелось говорить о том, что он уже знает всю историю звонков.

— Было немного, — замялся подросток.

— От Нади были звонки? — наседал следователь.

— Были, — согласился Денис.

— Слушай, не тяни резину, нормально рассказывай, — Станислав Михайлович вновь начал злиться, на этот раз уже на своего сына, — тебе же ясно, о чем тебя спрашивают? Надя звонила? Ты ей потом перезвонил? О чем говорили? Верно я спрашиваю? — Он взглянул на майора.

— Совершенно верно, — поспешил согласиться Бочкарев, — быстрее ответит, быстрее мы вас покинем.

— Ну, перезвонил я, она сказала, что у нее отца убили, говорить не может. Все, что тут рассказывать? — выпалил Денис.

— Она так и сказала — отца? — уточнил Реваев.

— Анатолия, — буркнул младший Егупов, — она его всегда Анатолием звала.

— Странно, тебе не кажется? — Полковник наконец открыл глаза и теперь внимательно рассматривал сидящего перед ним подростка.

— А что тут странного? — пожал плечами Денис. — Он же ей неродной был.

— Ну да, тоже верно, — не стал спорить Реваев и, вновь откинувшись на спинку кресла с безучастным видом, передал возможность вести допрос Бочкареву.

— Какие у них взаимоотношения были, ты, случайно, не в курсе?

Подросток на мгновение взглянул Бочкареву в глаза и вновь уставился на пол.

— Она не рассказывала, да и меня, если честно, это никогда не интересовало.

— Понятно, у вас другие интересы, — согласился капитан. — Скажи мне, вот в тот день, когда произошло это убийство, Надя тебе звонила?

Денис кивнул.

— А в какое время был последний звонок?

— Я не помню, — Денис вновь бросил взгляд на следователя, — там было написано, что несколько пропущенных, а в какое время, не знаю.

— А посмотреть мы можем? Наверняка сообщение осталось, — как ни в чем не бывало, попросил следователь.

— Я не знаю, я, кажется, стер уже, — неуверенно отозвался подросток.

— Ну что ты мямлишь? — взорвался Станислав Михайлович. — Тащи сюда быстро телефон, посмотрим.

Денис с облегчением вскочил на ноги. Он уже сделал несколько шагов, когда Станислав Михайлович остановил его.

— Постой-ка, знаю я тебя, умника. Витька! — неожиданно заорал он.

Через несколько мгновений на лестнице послышался топот, и в гостиную вбежал мальчик лет десяти.

— Витька, принеси быстренько Денисов телефон, — скомандовал отец. — Где он у тебя лежит? — повернулся он к старшему сыну.

— На подоконнике, заряжается, — мрачно отозвался Денис.

Младший сын Егупова опрометью бросился выполнять поручение отца, а Денис с недовольным видом вернулся на диван. Вскоре на лестнице вновь послышались торопливые шаги. Вбежавший в комнату Витька в нерешительности замер перед диваном, не зная, кому отдать телефон, отцу или брату.

— Давай показывай, чего у тебя там, — потребовал Станислав Михайлович, обращаясь к Денису.

Денис, с явной неохотой, поднес телефон к лицу, смартфон узнал своего владельца и активировался. Подросток начал водить пальцем по экрану, очевидно, в поисках нужного сообщения.

— Ну вот же оно! Куда ты листаешь? — воскликнул Станислав Михайлович. — Ого! Девять пропущенных, последний раз в час пятнадцать. Видать, она сильно по тебе соскучилась, раз аж до ночи названивала. Нормальные люди уже спят все в это время, а она трезвонит, это ж надо удумать!

На этот раз улыбнулся Витька, однако, увидев гневный взгляд старшего брата, стремительно спрятал некстати появившуюся ухмылку.

Бочкарев понял.

— Денис, Надя ведь тебе часто звонила так поздно, верно?

— С чего вы взяли? — Денис уставился на следователя.

— Да и ты ей иногда звонил в это время, — проигнорировал его вопрос Бочкарев.

— А ну дай-ка сюда телефон. — Станислав Михайлович неожиданно выхватил смартфон из рук сына.

— Папа! — возмущенный Денис вскочил на ноги.

— Сядь, — властно рявкнул отец, — ишь, запрыгал. Я твои сообщения не читаю, можешь не беспокоиться. А вот историю звонков гляну. Черт, тут данных слишком мало, ничего и не увидишь толком. — Он раздраженно отбросил телефон на диван.

Денис тут же с явным облегчением сунул телефон в карман. Вновь очнувшийся от дремы Реваев решил, что настало время зайти с козырей.

— Я уже все посмотрел, — он увидел, как замерла в кармане рука Дениса, сжимающая телефон, — сотовый оператор предоставил нам все данные за последние месяцы. И звонки, и переписку.

— Минуточку, — напрягся Станислав Михайлович, — а это на каком основании?

— И мы точно знаем, что ты и Надя регулярно созванивались в районе часа ночи, а еще мы знаем, — Реваев подумал о том, что если сейчас он ошибется, то скандала не избежать, — что вы с Надей регулярно в это время, я имею в виду после часа ночи, встречались. И сейчас ты нам сам подробно расскажешь про эти встречи. А мы, — он попытался вновь перетащить на свою сторону отца Егупова, — со Станиславом Михайловичем послушаем.

— Еще как послушаем! — Егупов, старший извлек из кармана платок и промокнул потное лицо. — Тут, оказывается, все так интересно. Живешь и не знаешь, что у тебя под боком творится. — Он взглянул на внимательно слушающего разговор младшего сына: — А ну, марш отсюда!

Не сказав ни слова, Витька выскочил из комнаты, однако Бочкареву показалось, что его шаги оборвались где-то на третьей ступеньке лестницы.

— Я кому сказал — наверх? — судя по всему, Станислав Михайлович тоже разгадал нехитрую уловку младшего сына. — И сиди в комнате, книги читай. Понял меня?

— Понял, — глухо донеслось из-за стены.

— Ну, — Егупов повернулся к Денису, — излагай. Только подробно излагай, без выкрутасов.

— Что излагать-то? — На глазах подростка выступили слезы. — Ну, встречались мы иногда вечером.

— Вечером? — взревел отец. — Это ты называешь вечером? Час ночи?

— Ну, ночью. — Денис рукой вытер слезы.

— И давно эти у вас посиделки ночные, — чуть тише, но все так же агрессивно выяснял Егупов, — или уже полежалки?

— Нет, — уткнув подбородок в грудь, буркнул Денис.

— Нет? Ну слава богу, что нет, — театрально всплеснул руками Станислав Михайлович, — ей сколько лет, четырнадцать?

— Тринадцать, — еле слышно отозвался Денис, четырнадцать через неделю только будет.