Марина молчала.

— Сейчас тебе высовываться нельзя. Никак нельзя. Невозможно! Надо хотя бы дождаться, пока закончится все это дело с убийством Локтионова. Если Реваев найдет настоящего убийцу, то все станет гораздо проще.

— А если нет? — выкрикнула Марина.

Макс вздрогнул. Он ссутулился, обхватил себя руками и сидел, раскачиваясь из стороны в сторону.

— Если нет, то тогда все кончено, — голос его звучал приглушенно, — вообще все.

— И поэтому ты убежал?

— Да. — Несмотря на жару, Подгорный почувствовал, что его знобит, и обернулся, нашаривая одеяло. Марина помогла ему накрыться. — Да, когда я стоял над телом, я представил, точнее, даже увидел, как на меня надевают наручники и кто-то толкает меня в спину с криком «Пошел!». Увидел, как захлопывается тяжелая железная дверь. Мне стало страшно. Страшно оттого, что момента, как она вновь откроется, я не видел. Потому что так далеко в будущее заглянуть невозможно. А вдруг она не откроется никогда?

— И поэтому ты запер себя сам? Оглянись, Макс, это не жизнь, ты уже взаперти.

— Ну, в этом «заперти» не так плохо, — Макс попытался улыбнуться, — кормят, поят. Вот даже ты приехала.

— Максим, я не смогу с тобой тут быть вечно, — покачала головой Марина, — в любом случае мне надо будет скоро уехать.

— Скоро? Когда? — насторожился Подгорный.

— Не знаю, — Марина пожала плечами, — день-два, не больше. Мне надо вернуться к детям, привести в порядок кое-какие дела, прежде чем… — она запнулась, — прежде чем я пойду к Реваеву.

Макс вскочил на ноги, сброшенное одеяло соскользнуло на пол.

— Ты хочешь, чтобы я тоже пошел? Пошел к Реваеву? Ты думаешь, что он всесильный? Да он пешка, его так же дергают за ниточки, как всех вокруг. А если он вдруг заартачится, то найдется десяток желающих занять его место. Мгновенно найдется. Пискнуть не успеем, ни мы, ни он.

— Ты давно не играл в шахматы, Максим, — холодно ответила Марина, она тоже встала и направилась к выходу из комнаты, — в шахматах нет ниточек. Я в душ.

— Ну какие мы умные, — выкрикнул ей в след Подгорный, — один я идиот!

Макс с силой ударил кулаком по стене. Скрытый под обоями лист гипсокартона хрустнул, и на стене осталась здоровенная вмятина.

Когда Марина вышла из душа, Макс встретил ее, замотанный в простыню, словно римский патриций.

— Хорошо, — он схватил ее за руку, — я сделаю так, как ты хочешь. Но дай мне еще два дня. Давай проживем два дня так, словно ничего не было?

— Макс… — Она обняла его, прижимаясь к нему всем телом. — Максимка… я люблю тебя.

Пока Подгорный принимал душ, Марина уже успела сварить в турке кофе. Макс спустился по лестнице, оставляя на ступенях мокрые следы босых ног и на ходу запахивая на бедрах полотенце.

— Ты как раз вовремя, — Марина разливала кофе по кружкам, — молока у тебя нет?

— Нет, — покачал головой Макс, — но есть шоколад.

— Ну ладно, буду пить с шоколадом, — улыбнулась Марина, — пойдем во двор, там хорошо.

Макс вышел на крыльцо, держа в каждой руке по кружке с горячим кофе. Он осторожно спустился по скрипучим ступенькам и направился к столу, на котором все так же лежал раскрытый ноутбук. Подойдя к столу, Макс замер. Шедшая сзади Марина не сразу поняла, почему он остановился и неподвижно стоит, уставившись на старый деревянный стол. Только выглянув из-за его плеча, она поняла, в чем дело. Прямо перед ноутбуком на крашеных досках старенького стола лежали, тускло поблескивая металлом, расстегнутые наручники.

— А теперь, Подгорный, медленно ставим посуду на стол, — скомандовал властный мужской голос, — и так же медленно надеваем наручники. Сегодня у нас день самообслуживания.

* * *

— Итак, Денис, — Реваев пристально смотрел на растерянного подростка, — в ночь убийства ты тоже приходил на встречу с Надей?

— Приходил, — наконец выдавил из себя Денис.

— Хорошо, — одобрительно кивнул полковник, — и что было потом?

— Ничего, — подросток испуганно посмотрел на отца, но теперь он боялся вовсе не Станислава Михайловича, теперь он ждал от него защиты совсем от другого страха, — мы же не созвонились, поэтому я не знал, придет Надя или нет. Я прождал ее в беседке полчаса, может, минут сорок, а потом ушел.

— Во сколько это было?

— Около половины второго ночи.

— То есть ты сидел один в беседке, ждал Надю, она не появилась, ты ушел.

Денис кивнул.

— Ты слышал что-то из того, что происходило на веранде дома? Может быть, голоса, какой-то шум?

— Нет, я один раз подошел к дому, думал пойти Наде навстречу, но увидел, что на террасе горит свет и кто-то сидит. Понял, что Надя, скорее всего, прийти не сможет, побоится. Там тропинка прямо мимо террасы проходит. На всякий случай подождал еще минут десять, а потом сам ушел.

— Ты сразу вернулся домой?

Денис немного помедлил с ответом.

— Нет, я еще какое-то время посидел в парке на скамье, спать идти не хотелось.

— Тебя кто-то видел? — уточнил Реваев.

Денис отрицательно покачал головой.

— Ясно. А телефон, ты говоришь, тебе вернули уже утром?

— Да, так и было.

Реваев вздохнул и встал с кресла, разминая ноги.

— Денис, — в его взгляде, брошенном на мальчишку, было больше жалости, чем упрека, — ты ведь меня обманываешь. В ту ночь вы с Надей встречались.

— Да с чего вы это взяли? — с отчаянием выкрикнул подросток, испуганно прижимаясь к отцу. Станислав Михайлович наконец начал понимать, что разговор складывается для его сына отнюдь не лучшим образом.

— Да с того, Денис, — Реваев почувствовал, что у него начинает болеть голова, — что утром, увидев девять пропущенных звонков, ты не перезвонил Наде, хотя и говоришь обратное. А это может означать только одно: ты с ней уже успел пообщаться.

— Ну хватит, — Егупов-старший тоже поднялся на ноги и теперь нависал над невысоким полковником, — разговор пошел совсем не в ту степь. И мне почему-то кажется, что прежде, чем его продолжить, мне надо переговорить с юристами. А то я смотрю, вы весь из себя такой интеллигентный, обходительный, чаек с лимончиком попиваете. А потом раз, и мой сын у вас во всем виноватым окажется? Нет уж, не выйдет.

— Денис, мы ведь все равно узнаем, как было на самом деле, — предпринял еще одну попытку Реваев, — но с твоей помощью это будет быстрее.

— Вот когда узнаете, тогда и приходите, — Константин Михайлович ответил быстрее, чем Денис успел открыть рот. — Прошу вас! — широкая ладонь указала Реваеву в сторону выхода.

— Хорошо, — кивнул Реваев, — я ухожу. Советую вам не затягивать с консультацией у адвоката. Вполне возможно, что нам придется продолжить наш разговор в самое ближайшее время. Все доброго.