— Ну, да, — со страхом посмотрел он. — Там же дохрена этого дерьма. С Анькой видос даже не самый популярный. Да и она изменилась с того времени. Если бы не спалила фотку старую, то хер узнаешь.

Я опять схватился за голову, пытаясь понять, как быть. По всему выходит, что раз попав в Сеть, информация остаётся там навечно.

— Твою ж мать! Так! — с ненавистью уставился я на него. — Что в своё оправдание скажешь? Зачем полез к Ане?

— Да я не…

— Не ври мне, сука! — замахнулся я.

— А чо она думала, коза? Тип я за так буду у них бегать, как шоха? Хрен там плавал. Дала бы сиськи помять и ладно.

Я вскочил и в сердцах пнул чей-то рюкзак. Затем выскочил прочь со всей дури хлопнув дверью.

Может и специально, но скрытая тьмой Диля, сверкнула смартфоном в руках. Я пошёл к ней — к скамейке под высокими берёзами.

— Можно я вашу руку возьму? — мягко проговорила она и обхватила своими нежными руками снизу и сверху. — Александр, таких как он положено бить и причём сильно. Я знаю! Но вам нельзя это делать. Думайте не о «надо» и «должен», а о себе. Такие как Валька потом ещё много могут проблем создать. Отец постоянно с этим сталкивается. Ничего с Аней не будет. Поплачет сегодня, завтра. С месяц помучается воспоминаниями, а потом забудет. Она не из трепетных.

— Да тут не только в ней дело, — попытался я как-то озвучить комок чувств внутри. Безрезультатно.

— Давайте я вам помогу найти в случившемся положительную сторону.

Эта фраза даже немного отвлекла, хотя эмоциональный омут быстро втянул обратно.

— Настя цела и невредима. С Валькой теперь никто даже здороваться не будет. В столовой за столом сидеть не станут.

— Нельзя, чтобы кто-то узнал, что он сделал, — тяжко выдохнул я.

— А это и не нужно, — тут же отозвалась она. — Просто все будут думать, что он страшно оскорбил Аню, от чего та весь вечер ревела. Знаете сколько её пытались успокоить? Ну и третье — Аня больше уже не игрок. Понимаете?

— Ой, Диляра, — снова опустил я лицо в ладони, — сколь же извилист твой ум? Не ведёшь ли ты меня, чтобы потом получить выгоду?

— Ну, скажу искренне, такие мысли мне приходили. Не раз. Но я из принципа решила играть с вами открыто. Можете считать это прихотью.

— Я что-то должен тебе? — разогнулся я и посмотрел на неё.

— Кроме информации о предмете шантажа? — сверкнули её белоснежные зубы в улыбке. — Больше ничего.

— Тогда слушай…

Аню забрала Диля — вот уж помощница мне нашлась. С Настей остались наедине.

— Какая же она дура.

Я посмотрел на девушку и покачал головой.

— Оставь! Ей уже крепко досталось.

— Так и расскажи.

— Нет, Насть, тебе лучше не знать этого. Крепче спать будешь.

— А что, если бы я помылась этим бальзамом? — раз в третий за вечер, произнесла она.

— Страшно представить. Твои волосы надо беречь.

Комплемент отвлёк её от гневных мыслей и дабы удержать, я снова заговорил:

— Ты ведь ещё и умная, помимо того, что крайне симпатичная. Посмотри на эту ситуацию не как участник, а сверху. Почему Каролина ничего не подливает тебе в бальзам?

Её бровки сдвинулись друг к дружке.

— Не знаю… может мы разной комплекции и…

Я подождал.

— Она же вообще другой человек! — несколько раздражённо выпалила Настя.

— Именно. Другой. Но важно понять, что это самое «другое» не толкает её на подлости. А вот Аню толкает.

— И чего мне теперь, простить её? — взъерошилась моя ненаглядная. — Понять и простить?

— Просто оставь и двигайся дальше. Ты в любом случае победила, понимаешь? Так теперь что, топтать её, наказывать? Проявить благородство — это тоже трудная задача. Всегда проще быть на поводу у эмоций.

Мы синхронно пригубили чая.

— А разве не получится так, что если ты спускаешь злодеяния, то по сути потакаешь им?

Я кивнул и с наметившейся улыбкой отвечаю:

— Весьма меткое замечание. И, верное, по сути, просто знаешь… — я задумчиво пожевал губы, подвигал ими, замирая на миг в очередной гримасе. Может мозгу так проще вытащить из глубин расплывчатые образы мыслей и собрать в чёткие конструкции? Как почеркушки на тетрадных полях. — Ты не всегда можешь наказать человека так, как его проучит сама Жизнь. Это тоже не универсальное правило, но в отношении Ани работает на сто процентов. В её жизни хватает горя и страданий.

— Ой, ну и пусть тогда идёт… на все четыре стороны. С этим, как там говорят?..

— С Богом?

— Да, с ним самым!

Смех стал завершением дурного дня.

Фрагмент 16

Пусть наша традиция и дала сбой, но ни пока засыпал, ни на утро я не ощутил кого-либо огорчения. Слишком уже экстремально минул предыдущий день. Как и с любой примитивной потребностью, стоит жизненным обстоятельствам набрать крутости, так сразу же забываешь о всяком поесть-поспать.

В то же время я замечаю за собой перемены. Может быть лишь кажется, но раньше бы случившееся не смогло так разволновать. Глупость, дурость и беспечность породили в жизни Ани позор и поругание. Опять же, опираясь на эти недостатки, она не смогла перевоспитаться и снова вляпалась в неприятности. Последние ли? Как вчера сказала Диля, она не из трепетных. А что если всё настолько плохо, что Аня — это уже бесперспективная попытка природы создать человека?

Раньше бы я не переживал на эту тему: своя жизнь была в шаге от конца; меня рвала боль, что бросил мать в больнице, пусть она и лежала там в состоянии овоща; жгли чувства несправедливости и обиды из-за предательства друга. Случай с Аней просто бы прошёл мимо. Но не сейчас. Видимо я таки справился с собой и готов к новой жизни.

День начался и потёк обычным темпом. К обеду набежали тучи и знатно полоскали лагерь почти до вечера. А потом нас накрыл багровый, цветастый закат, что залил светом, едва вынырнувший из-под мрака туч, мир — редко, но бывает когда уже слабое закатное солнце подсвечивает белые брюшки облаков и становится очень светло.

Пусть и хотелось тоже провести день как ни в чём ни бывало, но долг обязывает. Да и Кристина со Звонарём порядком надоели с вопросами — почему-то они думают, что я должен знать, какая именно кошка пробежала между ребятами. Почему Валька пуще прежнего морозится, а остальные хлеще былого его игнорят… Аня вдруг отпросилась с занятий и вообще её что-то не видно… Шепчутся все о чём-то…