«Видишь?! – воскликнула Вета. – Нет ничего невозможного!»

«Да, но это же тридцать лет! Ты слышала? Тридцать лет!!!» – с ужасом сказала Лиза.

Майк вывез меня из часовни.

На следующий день все то же самое. Утро с мокрыми салфетками, памперсы, няня чистит мне зубы, причесывает волосы. Мы вместе выбираем, что я сегодня надену. Ее зовут Беверли. Худощавая пожилая черная женщина с добрым лицом. Кажется, она специально при планировании смен приписывается к моей палате. Она мне очень нравится и мне кажется, это взаимно. «Ах ты моя модница! – говорит она, – сегодня что наденем, опять черное?» – шарит она по полкам моего шкафа.

– Нет, Бев, – отвечаю, – сегодня розовое, у меня планы. Я смеюсь.

– Что, сегодня приезжает твой мэн? – хихикает она.

– Не знаю, наверное, как обычно через день.

В июне он приезжал сначала через день, потом реже. Потом еще реже. Обычно вечером. Когда весь этаж уже в постелях делает двухчасовую bowel program48, и вонь стоит на весь коридор.

– Сегодня я буду стоять! – заявляю я уверенно.

– Дай бог, – говорит Беверли, надевая мне памперс. – Давай одеваться, скоро обход.

Мой азиатский врач, доктор 奇, Doctor Qi, входит в мою палату ровно в 6:30 каждое утро. Три секунды слушает легкие и сердце. «Есть вопросы?» – мягко, типа с заботой, спрашивает он. После того как я его послала, мы редко разговаривали, но сегодня он подвинул стул и присел возле моей кровати. Беверли тактично удалилась. Чувствую, моя соседка за шторой напрягает слух.

– Сегодня, мисс Джордж, вы познакомитесь с психологом. Вам надо кое-что с ним обсудить… – деликатно начал он – Вы, наверное, уже заметили, что у вас нет менструации?

«Точно! – подумала я. – Может, поэтому мне и звонили из офиса гинеколога?»

– Анализы показали, что во время вашей аварии вы были на третьей неделе. К сожалению, беременность невозможно было сохранить, когда ваше сердце остановилось во время операции. I am very sorry49, – сказал он сочувственно.

«Беременная? Пол так мечтал о дочке!» – Лизу начало трясти.

«Может, это и к лучшему», – подумала Вета.

– Психолог с вами сегодня поговорит, есть ли у вас еще вопросы?

Я отодвинула вопрос беременности в сторону, как с детства научилась у Веты. Все проблемы решаемы, а если нет, то есть как есть. «Не стрессуй, это не поможет, проехали», – говорила она. Поэтому у меня с детства была эта способность – блокировать проблемы, кладя их в коробки и ставя на дальнюю полку в моем воображении. Это очень помогло мне в жизни, не рассеивать внимание на проблемы, не поддаваться стрессу. Правда, эта способность отказывала, когда дело касалось Пола. Беременность на полке, займусь ею позже, а сейчас:

– Да, у меня есть вопросы, доктор.

– Слушаю вас.

– Мне надоел tilt table, чем больше я на нем лежу, вся связанная, тем больше у меня кружится голова. Я хочу встать. Дайте мне таблеток для регуляции давления! – потребовала Вета.

– Во вторых, я тут как зомби без свежего воздуха, это что, тюрьма?

И правда, это не зона и даже не госпиталь, это реабилитационный центр, и народ с разрешения врача выходил на улицу.

– Можно мне разрешение?

И тут Вету понесло. Мягко, но настойчиво и уверенно, как до аварии, как женщина с чувством собственного достоинства, я продолжала:

– В-третьих, эта программа, как она называется? Bowel, чистка кишечника, грубо говоря, почему весь этаж срет в одно и тоже время? Сразу после ужина. Это самое время, когда приходят визитеры! – доктор хотел возразить, но я не дала ему даже рот открыть. – Я хочу перенести это на утро, пожалуйста, и когда все занимаются своей жопой, я хочу быть на улице.

На этом я не остановилась.

– Вы обещали, что мы будем учиться нормально жить в коляске, это не нормально – кто-то еще ужинает, а кто-то в это время какает за шторкой. Кто-то быстро, а кто-то по два часа, это не дело!

Доктор в отупении смотрел на меня. С ним никогда никто так раньше не разговаривал. Соседка за шторкой не дышала, как раз в этой тишине у старушки, видно от шока, громко заурчал желудок. Доктор Ким отвечал:

– Эта программа рассчитана на тренировку тела опорожняться в одно и то же время, чтобы избежать инцидентов в будущем. Так как мышцы кишечника не работают… – он прочитал мне экспресс-лекцию, в принципе интересную, про мышцы толстой кишки.

– Но почему вы решили, что мне надо срать именно вечером? И потом спать всю ночь в вонючей комнате? Потому что утренняя смена не хочет этим заниматься? Отлично, тогда я буду это делать с ночной сменой в пять утра.

«Доброе утро, соседушка, – подумала я, – мой ужин ты больше не обвоняешь!»

Я получила разрешение доктора на все свои требования.

Слухи и шепот обо мне поползли по всему этажу.

Волна жалости к себе и злость за неправильно принятые решения в моей жизни накрыла меня, как только из палаты вышел посетитель. В такие моменты – я уверена, вы знаете, о чем я говорю – хочется вернуть прошлое, исправить ошибки. Ощущение безысходности, раскаяние и угрызения совести перед самой собой.

Добрый, высокий, очень даже симпатичный Джек, мой давний друг и мой семейный адвокат, приходил навестить меня с огромным букетом цветов. Мы проговорили два часа. Он смотрел на меня с нежностью, той самой нежностью, с которой он смотрит на меня уже шесть лет. Я знаю, что он в меня влюблен. Мне с ним было бы скучно, уж слишком он правильный…

Мы познакомились шесть лет назад, но наши отношения так и не развились в романтическом направлении. Мы стали друзьями. Джек был моим адвокатом. Он занимался разводом с Алленом и всякими остальными мелкими делами, которые постоянно сыплются на рядового американца. Он всегда был моим планом Б. Я никогда ему ничего не обещала. Мы не строили никаких планов, и каждый жил своей жизнью.

Где-то год назад, после очередного скандала с Полом, когда мы расстались больше чем на месяц, я вновь приоткрыла шлюз для своих отношений с Джеком. Мы замечательно проводили время ― театры, опера, балет, где не надо много общаться ― культурная интеллектуальная жизнь, которой у меня никогда не было с Полом. Джек также представил меня юридическому сообществу. Многие его коллеги и даже судьи стали моими клиентами, включая и самого Джека. В этот месяц, что мы с ним встречались, Джек летал на крыльях. Он был очень счастлив. Он, мягко намекнув, дал мне понять, что хотел бы со мной серьезных отношений. Но тут загвоздочка ― я живу далеко от города, он живет в противоположном направлении.